style="font-size:15px;"> Чёрный слуга и князь, упорно зубрившие корабельные словечки, вытянулись во фрунт. Рядом, оставив на время черпак, встал по стойке «смирно» Хиггинс. Чуть сзади пристроился Хэт.
– Поворот! – гаркнул Чуга, уваливая шхуну. – Стаксель‑шкот травить! Грота‑гика‑шкот выбрать! Фока‑гика‑шкот выбрать!
Зеб с его сиятельством бросились в разные стороны, мигом забыв моряцкие штудии, тут же вернулись, едва не столкнувшись с коком, покрутились, переспрашивая друг друга, пока, наконец, не ухватились за нужные снасти.
Фёдор положил руль на ветер – «Одинокая звезда» ощутимо заворачивала к северо‑западу.
– Фока‑гика‑шкот потравить! Грота‑гика‑шкот потравить! Правый стаксель‑шкот выбрать!
Верхние паруса – топсели, – обычно венчавшие обе мачты шхуны, Чуга побоялся устанавливать. Не дай бог, запутается его команда!
– Фока‑гика‑шкот выбрать! Грота‑гика‑шкот выбрать! Шкоты закрепить!
«Одинокая звезда» уверенно шла на запад, чуток забирая севернее, нацеливаясь на далёкий ещё Нью‑Йорк. Князь Туренин, словно оправдывая название шхуны, неприкаянно торчал на баке. «Чего‑то он так увял?» – подумал Фёдор, наблюдая за Павлом, непривычно молчаливым и как‑то разом поскучневшим. Буркнув: «Так держать!» – помор доверил штурвал Монагану и протопал в капитанскую каюту. Марион уже была здесь и живо обернулась навстречу, улыбаясь Фёдору.
– Как он? – спросил Чуга.
Между девичьих бровок возникла морщинка.
– Вэн потерял много крови, – негромко проговорила мисс Дитишэм, – но раны не воспалены…
– Если до сих пор не сдох, – поставил свой диагноз Фокс, – то, может, ещё и выкарабкаюсь…
– Молчите! – строго сказала девушка. – Вам нельзя разговаривать!
– Слушаюсь…
Капитан будто усох и постарел – бледный, небритый, с чёрными, запекшимися губами, он представлял собой душераздирающее зрелище.
– Всё ладно будет, – подобающе выразился Фёдор.
– Всё будет о’кей! – подхватила Марион.
Выйдя на палубу, Чуга оглядел океанские просторы. Атлантика добродушно качала шхуну, не мешая той стремиться на запад. Фёдор покачал головой. Море‑океан отделило его от России, от Севера родимого. Время минет, и сотрётся в памяти оставленный дом, шумливая Ваенга, могилка Олёнкина… Чуга вздохнул.
– О чём вздыхаете? – незаметно подойдя, ласково спросила мисс Дитишэм.
Помор обернулся.
– Да так… – отделался он никчёмными словами.
Марион встала рядом с ним, подставляя хорошенькое личико солёному ветру, и глянула искоса.
– У меня такое впечатление, – сказала она, надувая губки, – что вы меня избегаете.
– Разве?
– Да‑да! Не глядите даже в мою сторону!
– Просто не хочется быть третьим лишним.
– Вы дурак! – выпалила мисс Дитишэм.
