style="font-size:15px;"> – Так не доставайся же ты никому!
С этими словами раздался хлопок, это Карандышев выстрелил из пистолета. Лариса Дмитриевна упала замертво.
Зрители поднялись со своих мест и начали громко аплодировать, а Валентина Дмитриевна продолжала сидеть на своем месте, повторяя про себя одну-единственную фразу: «Так не доставайся же ты никому».
Чтобы помнили
– Надежда, здравствуйте, – поздоровались вошедшие к ней в дом Вика и Ольга Арнольдовна.
– Проходите, проходите. Вон туда, к столу, – суетилась Надя, провожая вновь пришедших к свободным стульям.
Щеки ее разрумянились от приготовления соответствующих случаю блюд. Поверх цветастого платья был надет передник, волосы убраны под косынкой, а на плече висело кухонное полотенце.
Стол был уставлен тарелками с разной снедью, присутствующих было немного – все из числа жителей дачного поселка, преимущественно пенсионеры.
– Сначала кутью вот давайте, накладывайте, блинцы с маслом. А потом – чего сами пожелаете. Вот кисель в стаканах, берите, не стесняйтесь, – ухаживала за гостями Надя. – Помянуть нужно Валентину Дмитриевну. Не было у нее никого из родных, а я когда-то работала под ее руководством. Вот и решила поминки организовать. А то нехорошо так, без поминок, не по-христиански.
Сидевшая за другим концом стола Зинаида Борисовна, дачный бухгалтер и правая рука почившей председательницы, судорожно всхлипнула, как-то испуганно и затравленно опустила глаза и начала поспешно собираться. За ней потянулись и другие, поблагодарив на прощанье Надю за организацию поминок. Ольга Арнольдовна и Вика остались с хозяйкой.
– А вы сами то что? – поинтересовалась Вика. – Садитесь с нами. Наверное, забегались и присесть некогда было.
– И то верно, ног не чувствую, – Надя тяжело опустилась рядом с гостями.
– Зинаида Борисовна сильно переживает? Чуть не плача отсюда вышла, – поинтересовалась Вика для поддержания разговора.
– Да стыдно ей стало, – отмахнулась недовольно Надя. – Могла бы сама поминки справить, ведь они столько лет с Валентиной Дмитриевной заправляли здесь всем рука об руку. А сейчас скупердяйство свое старческое включила. А я не могу так, не по-человечески это. Как без поминок то?
– А где вы с ней работали? – не унималась Вика.
– В лаборатории редкоземельных металлов. Я год всего там проработала, а потом, в девяносто первом, Мингео расформировали, и я ушла оттуда, – Надя помолчала, предаваясь воспоминаниям. – Ох и вреднющая же она была, прости Господи! Нехорошо, конечно, так говорить про покойников, но она и правда всегда злючкой была. А только мне ее жалко. Она из-за одиночества такой стала. – Надя замолчала и уставилась куда-то в угол, перебирая в уме давно минувшие события. – Несчастная она была, – продолжила Надя после паузы. – Когда я устроилась к ней в лабораторию, ей уж за сорок было. И любила она тогда одного научного сотрудника. Володей его
