ощупывал заглотом поцелуев…Телосложение Татьяны являло подтверждение противоречивой двойственности емкого характера, присущей Близнецам. Прекрасно развитый, как у пловчихи, пояс плечевой со слепленными по-мужски рельефными руками могуче противостоял миниатюре узких, с беззащитной привлекательностью балерины, – бедер и восхитительной подтянутости формой попы, со стройной утонченностью ножных конечностей, воспитанных гимнастикой движения. Грудная парочка, со вздернутостью вверх смотрящей сдобы и округлостью венерности Милосской, завораживала наглым беспокойством взгляд, привлекала руки, губы преподносивших ей признательное поклонение. Укрытая отливом ровным золотисто-персиковой загорелости, окраса знойности мулатки, гладкая, упругая телесность вместе с тем имела мягкую и нежную податливость, а внутримышечный корсет, поддерживавший форму соблазнительной породной женственности, говорил о скрытой силе и сверхэнергичной непомерности запросов. Покров, обтянутый незримой импульсивной паутиной нервов, жил своими предпочтениями и непредсказуемостью ощущений выдавал хозяйке удивлявшие ее эмоции. Трудно, очень трудно сдерживаться, находясь во власти и сиянии подобной сочной комплектации.
Горделивость лона открывает взору
балет округлостей вальяжных белизну,
доверяя фантазийному простору
инстинктами резвиться в сладостном плену…
Ласку губ особо привлекали садистско-хирургическая рваная отметина, оставшаяся после удаления аппендицита «профессионалом-мясником» поселкового масштаба, и, чуть больше спичечной головки, выпуклая родинка на животе с противоположной стороны от шва.
Поле действия, к себе располагавшим Таню, не меньше было, чем ее. Окружающее сфокусировав внимание, тотемно возвышался надо мной Соблазн, цеплявшийся повышенным размерным интересом, возбуждая прелести Татьяны с не меньшей силой, чем она его. Обхаживая стройность Гордеца, она пыталась механически, прямолинейно подавить в нем донжуановскую спесь, чему моя застенчивость бессовестно сопротивлялась. Не желал я провести остаток вечера под «целлофаном» созерцания инертного. Цель была другая: попытаться повторить загадочную затаенность внутреннего спазма, судорожным приливом рванувшегося на свободу в день знакомства танцевального. К этому подстегивал и запах, источаемый угодливостью Таниного тела:
Дерзостный, жеманный и блудливый,
ворожащий вкусом похоти дурмана,
возбуждения мечты ретивой
возвеличивая почитанием угара…
Реагировать на женские чудачества в критические дни старался отрешенно-сдержанным терпением серьезности безмолвия, предполагая: слезность девичья, отстаивая непричастностью любых высказываний шуточный намек, итогом обратит его в обиду. Самоутверждаясь, слабый пол эмоциональным произволом, в период гормональных потрясений, недовольства и брезгливости не вызывал. Нервозность и неуравновешенность события – активизировали интерес, психофизиологический; но страстности лекарством приобщиться к месячным, ознакомлением с виновницей поста, презрительностью
