копаться в трухе, Суворов.
– Господин есаул, может, хватит рыться в этом хламе? – произнёс мичман, нервно отмахиваясь веткой от комаров.
– Что раскомандовался? Я бы на твоем месте вообще помалкивал, – осадил его тот, вынимая из древесного мусора медную, позеленевшую от времени, монету. Потерев ее о штанину, прочел: «Денга. 1749 год».
– Если мне не изменяет память, в это время царствовала императрица Елизавета Петровна, дочь Петра Великого. Кто-кто, а она освоению окраинных земель придавала первостепенное значение, – вновь не преминул блеснуть эрудицией поручик.
По настоянию неугомонного Суворова путники принялись обследовать местность вокруг развалины и вскоре обнаружили пять изъеденных временем крестов. Почерневшие поперечины были скреплены деревянными гвоздями. Один из крестов стоял под разлапистой елью и, благодаря этому, хорошо сохранился. На нем даже разобрали вырезанную надпись:
«Помни, всяк: мы были, как вы, а вы будете, как мы».
Еще один валялся в сторонее. Подняв крест, офицеры прислонили его к дереву. Суворов попытался продолжить исследования, но штабс-капитан урезонил его:
– Господин есаул, ваша любознательность похвальна, но мне кажется, дальнейшее изучение истории следует отложить до лучших времен, а сейчас давайте поспешим
в гарнизон.
Солнце уже изрядно перевалило за полдень, и люди все острее ощущали желание поесть. Известно, начало лета – бесплодное в тайге время. Ягоды, даже самые ранние, не поспели. Орехов и грибов нет и в помине. Немного заглушала голод черемша, растущая на полянках. Стебель, правда, уже жестковат, но выбирать не приходилось.
В заводи на мелководье, касаясь спинными плавниками поверхности воды, грелась стайка ленков. Пытаясь добыть хоть одного, офицеры завалили валунами проточные горловины и принялись метать в рыб камни, колотить по воде длинной увесистой дубиной, но безрезультатно. Только опять вымокли.
Попутный ветер тем временем гнал солнце на запад, натягивая на тайгу вечернюю мглу.
Чем ниже опускалось светило, тем яростней досаждал гнус. Путникам не повезло – как раз на эти дни пришелся пик их вылета. От несметной кровожадной рати все живое истерично заметалось по тайге. В поисках спасения звери заходили в речку. Над водой торчали только их головы. Гнус буквально заедал. Проведешь рукой по щеке – она покрывается липкой кровью, перемешанной с кашицей из раздавленных насекомых.
– Господи, что творится? Кровососов, что снега в метель, – почти рыдал гуще всех облепленный кровососами поручик.
– По-моему, больше, – простонал Суворов, голова которого была обмотана запасными брюками.
– Есть предложение последовать примеру сохатых!
– А что? Чудесная мысль, – обрадовались братья Овечкины.
Раздевшись догола, они первыми кинулись в воду. Течение, охватив тугими струями, массировало,
