фраз, витиевато предсказывая неизбежное и абсолютное счастье для участников предполагаемого союза. При этом под союзом подразумевались отнюдь не отношения двух конкретных лиц, как можно подумать, исходя из повестки переговоров, а широкий и даже безграничный в понимании некоторых спектр интересов. Личные качества и пожелания главных героев происходящего, без которых все эти рассуждения и сами переговоры не имели бы никакого смысла, как это ни странно, не принимались в расчёт. Да их и не упоминали бы, если бы не уважение к присутствующим на совещании королеве-матери, королю и его брату, словом, к семье.
– Не раскисайте, друг мой, – шепнул на ухо Вильерс, заметив скучающее выражение лица де Руже. – Надолго это не затянется. Сейчас король объявит перерыв до завтрашнего утра и распустит собрание.
– И что же потом? – чтобы отдать должное заботе герцога, Арман счёл нужным отреагировать на его реплику, хотя ему было глубоко безразлично то, как долго король Англии намеревается обдумывать предложение короля Франции, а потом обсуждать все его детали со своими сановниками. Конечно же, де Руже и сам мог предположить, как всё пойдёт дальше: заинтересованные лица, то есть министры и советники, после совещания разойдутся по кабинетам и обсудят в узком кругу детали предполагаемого союза без мешавших серьёзному разговору обязательных по дипломатическому протоколу любезностей и посторонних ушей. Лица же, по-настоящему причастные к обсуждаемому вопросу, то есть королевская семья, сочтут необходимым оповестить виновницу будущего торжественного переполоха лично, но гораздо позднее. И вот эта мысль вызвала вздох сожаления у Армана, потому что ему было искренне жаль Генриетту, которая в сущности была совсем юной, не готовой к столь кардинальным переменам в жизни. Впрочем, что он мог знать о принцессе королевской крови, которая с момента её рождения была в глазах семьи и государственных сановников предметом для торга или разменной монетой, пусть и высокого достоинства, так сказать, из золота высшей пробы? Может быть, вопреки его сочувствиям, Генриетта Стюарт прекрасно осознаёт будущее и собственную роль в союзе двух держав, который являлся главным предметом обсуждений на этих переговорах?
– А что же мы? Нас пригласят на последующие совещания? – с отсутствующим выражением лица спросил де Руже.
– О нет! Радуйтесь, друг мой! Наша экзекуция во всём этом деле завершена. Вы ведь состоите в свите посланника, не так ли? Вот и представляйте господина посланника в своё удовольствие!
– Я здесь в качестве военного атташе, – де Руже с серьёзным выражением лица поправил настроенного на легкомысленный и шутливый лад Джорджа Вильерса.
– Ну вот! А я, как лорд-адмирал, имею честь быть вашим гостеприимным хозяином, всюду сопровождать вас и всячески развлекать, – в голосе Бэкингема впервые прозвучали серьёзные нотки, но лишь на краткий миг. Вообще-то, его мысли гораздо больше увлекала перспектива
