лёгкое подтрунивание, делающее его похожим на Франсуа-Анри, чьей излюбленной тактикой ведения беседы с юными девицами было постоянное подтрунивание и шутки над ними.
Он тут же наклонил голову в знак извинения, но Генриетта не услышала в его вопросе ничего, что задело бы её, и оставила этот жест без внимания. Напротив, и она сама, и её подруга сочли это напоминание забавным фактом, чему они весело рассмеялись.
– И в самом деле, при дворе так много Катерин! – добавил Суррей, владевший французским языком в достаточной мере для того, чтобы понять причину этого внезапного веселья. – Это как множество Елизавет при английском дворе! Бесс, Бетти, Лиззи, Изабеллы – все они Елизаветы.
– Да и в самом деле, – сдержанно посмеиваясь, согласился с ним де Руже.
– Я хочу узнать о мадемуазель де Грамон. То есть нет, теперь она княгиня Монако – супруга Луи де Гримальди, князя Монако, – Генриетта с мечтательным видом засмотрелась на бархатистые веточки розмарина.
– О, княгиня де Монако! – отозвался Арман де Руже, про себя испытав облегчение от того, что принцесса назвала одну из самых известных во Франции особ, новости о которой достигали даже итальянских княжеств, где он был вынужден проводить большую часть времени. – Её высочество счастлива и здорова. В январе она произвела на свет малыша – наследника престола княжества Монако. Здоровый и красивый мальчуган. Его назвали Антуаном. Кстати, князь и княгиня вернулись в Париж. Они поселились во дворце, который выкупил для них князь Оноре де Гримальди – дед Луи и нынешний правитель Монако. И по слухам, герцог де Грамон по случаю рождения внука выкупил для Катрин место гофмейстерины двора в свите Вашего высочества, – произнеся эти слова, Арман слегка покраснел. – То есть я хотел сказать, что, в случае вашего согласия, это будет свита Вашего высочества.
– Это что же? Штат моей новой свиты уже утверждён? – сухо поинтересовалась Генриетта, подозревая, что Анна Австрийская вряд ли согласилась бы позволить ей самой принимать решения относительно французской свиты, пусть и её собственной. Это оказалось для неё первым, пока ещё не столь чувствительным шипом, уколовшим её гордость. Но сколько их ждёт впереди!
– Да, как только слух об отъезде послов разнёсся при дворе, отовсюду посыпались прошения о приёме в свиту Вашего высочества, – подтвердил её подозрения де Руже, отметив то, как резко изменился тон их беседы. – На места четырёх фрейлин претендуют, по меньшей мере, сотня девиц. И это далеко не все! Ведь новости ещё не успели разлететься по всем провинциям.
– Да уж. При дворе устроят настоящие смотрины! – тихим, но язвительным тоном заметила шедшая позади них Фрэнсис. – Хотя по случаю приезду испанской принцессы особенного ажиотажа не было. Я не припоминаю такого.
– Должно быть, это от того, что с испанской инфантой никто не был знаком лично, – тактично предположил
