с нормандским войском.
Мать Генрих отправил в ссылку в Мелён, а ему предложил герцогство Бургундское. И что ему оставалось делать? Только согласиться на предложение короля и отказаться от претензий на корону.
И с тех пор его душу изводят скрытые желания мести и зависти. Как радовался он, когда Генриху не удалось укрепить союз со Священной Римской империей! Смерть первой Матильды, а потом второй пролились бальзамом на его душевные раны, а трусость старшего брата перед Церковью, запрещавшей близкородственные браки, вселила надежду, что он не сможет продлить свой род, оставшись без наследника престола. А там, даст Бог, падет сраженный на одном из полей битв, – и дорога для него, герцога Бургундии, к королевской власти будет открыта.
Однако женитьба Генриха на Анне Киевской спутала все карты Роберта. Он прекрасно понимал, что рано или поздно она родит ему детей, среди которых будут и сыновья. И тогда его претензиям на трон вновь не суждено будет осуществиться.
Роберт грязно выругался, пришпорив своего коня. Его интрига с Жоффруа Мартелем цели не достигла. Это он накрутил графа Анжуйского пойти на Мэн, захватить Ле-Ман и крепости Домфрон и Алансон, будучи уверенным, что Генрих, как обычно, сделает ошибочный политический ход и ввяжется в войну на одной из сторон, втянутых в военные действия, заимев врага в лице другой.
Герцогу Бургундскому было безразлично, кого поддержит Генрих – Жоффруа Мартела или Вильгельма Нормандского. Главное, чтобы ввязался в войну, для которой все равно, кто умрет, сраженный копьем, стрелой или мечом, на поле сражения – обычный рыцарь или король.
Но брат оказался умнее: избежал участия в открытом бою, оттянул силы графа Анжу, испугавшегося за свое графство, и позволил Вильгельму укрепить свои границы с юга, проявив, как и следовало ожидать, политическую близорукость, ибо позволил своему северному вассалу не только уверовать в свою непобедимость, но и стать сильнее. После окончания военного конфликта он вернулся в парижский дворец целым и невредимым, что весьма разозлило Роберта, усмотревшего в этом очередную насмешку над ним собственной судьбы.
Роберт уже несколько лет подряд занимался тайными интригами, благодаря которым началось усиление баронов Иль-де-Франса – королевского домена. Они стали строить каменные замки, за стенами которых могли чувствовать себя совершенно независимыми правителями. И король не имел права запретить им этого, хотя и понимал, что это чревато для него политическими осложнениями в королевстве.
К тому же, зная, что Генрих не привлечет его к суду за разбойничьи деяния, Роберт показывал другим собственный пример безнаказанного обогащения. И в доказательство этому незаконно присоединил к Бургундскому герцогству Семюр-ан-Осуа. Судебного разбирательства по этому поводу не последовало, что явилось сигналом для других баронов начинать войны друг
