вежливо сказал Гриша, когда мы подошли к костерку вплотную. – Не скажете, с какой стороны вход отыскать? В монастырь.
Человек поднял густо заросшее бородой, оплывшее лицо, долго глядел на нас и вдруг закричал хриплым срывающимся голосом:
– Спасаться пришли? Грехи замаливать? Вот вам, а не спасение! – И он выставил перед собой грязный кукиш. – Не будет благодати! Прокляты и отринуты! Прокляты и отринуты! Прокляты, прокляты, прокляты!
– Уймись, – спокойно сказал Дубовой. – Тебя не про грехи, а про вход спрашивают. Перебрал, что ль, вчера?
– Пивка не найдется? – вдруг также спокойно и тихо спросил незнакомец. – Пока заутреня не начнется, все одно не впустят. Стучите не стучите. Здесь устав строгий. Отец Иоанн порядок блюдет неукоснительно. Если ждать будете, здесь пока располагайтесь. Дальше, все одно, ходу нет – топь и грязь непролазная. С другой стороны обходить надо было.
ПО СЛЕДУ УБЕГАЮЩЕГО
МОНАСТЫРЬ.
Передачи вторая и третья.
Вслед за звонарем мы медленно взбираемся на колокольню храма. Пока старый монах-звонарь разбирает веревки колоколов и поудобнее устраивается на тяжелом грубом табурете, оглядываем сверху окруживший монастырь поселок, слепящую солнечным отражением большую реку, на берегу которой расположен монастырь, видим сверху пустынный монастырский двор.
За кадром звучит мой голос:
– Ровно пятнадцать лет тому назад отцу Иоанну было видение. И тогда собрались и приехали на это место несколько священников, купили четыре огорода посреди поселка, который стоит на берегу Оби, в стороне от большой дороги. За десять лет с Божьей помощью возвели монастырь и нарекли его Свято-Никольским. И что удивительно – монастырь сегодня, можно сказать, процветает, при нем живут в труде и молитве более 500 человек, а вот поселок, недавно отметивший свое 270-летие, пустеет и вымирает. Жители за бесценок продают дома, подаются поближе к обманчивым благам городского мира. А в монастырь, слух о котором разнесся уже далеко за пределы здешних мест, едут, идут, доплывают, добираются со всех концов Сибири. И здесь уже твердо верят в пророчество, что лет через пятьдесят поселок станет исключительно монастырским – первым подобным если не в России, то в Сибири наверняка.
В кадре бродяга, которого мы встретили под монастырской стеной. Во время последующего общения мы узнали, что его зовут Вениамином.
ВЕНИАМИН: Думаете, почему монастырь именно здесь поставили? Почему отцу Иоанну видение было? Монастырь должен на костях стоять. Его первая задача – грехи отмаливать. А здесь этих косточек немерено. Ссыльных с барж сгружали в топь и в холод, и гибли они тут тысячами. Бабы, детишки, мужики. И никто их тогда не отпевал, не отмаливал. Так и лежат здесь по лесам, по болотам, по рекам. Божья Матерь это место настоятелю указала. Я тебе больше скажу – еще раньше тут капище местных язычников, селькупов находилось.
