со своей вилки салфетку и буркнул:
– Наличие санкции за невыполнение предписания значительно повышает мотивацию к его выполнению. Это, так скажем, азы психологии права. Правовая сфера корректирует удельный вес интенций, возлагая особый акцент на нужную чашу весов.
Подвинув к себе исходящий паром горшочек, Вера погладила ручки столовых приборов и усердно закивала.
– Выставляет вперёд либо поощрение, либо наказание, – нараспев произнесла она, забавно дуя на кусок шампиньона.
Нетерпеливо кивнув, парень быстро прожевал кусок рыбы и подготовил новый тезис.
Дай я покажу, что я не совсем дурак.
– А если, к примеру, – небрежно опередила Вера полёт его самолюбия, – взять несовременных государственных деятелей? Вот Вильгельм Завоеватель в одиннадцатом веке должен был пользоваться скорее санкцией или начать с предписания? И это бы как-то отразилось на законах? Именно на их сути, а не языковом выражении.
– Вильгельм… – протянул Свят; академическая самооценка нервно дрожала. – Отразилось бы, безусловно. Чем ниже уровень общей образованности общества, тем сильнее нужно упирать на санкционную интенцию.
Отбросив вилку, Уланова наконец склонилась над листом, записывая его слова.
Аллилуйя. Хоть что-то ты не знала, твою мать.
– Ты молись, чтобы она не начала вещать, – мгновенно съязвил Прокурор. – Тебе-то скатерти не хватит.
– А семиотика позже вступает, – ощутив прилив уверенности, продолжал парень. – Нужно брать всё в комплексе, приплетая и психологию. Потому что суть предписаний и санкций очень связаны с ней. Мой друг с отлично подвешенным языком хорошо разбирается в психологии, но поскольку его здесь, к счастью сожалению, нет, то мы в психологии только поверхностно поплещемся. В основном будем смотреть на прагматику. На то, кем пишется и для кого пишется, – поставил он ладони на рёбра друг напротив друга.
Твою мать, она поняла значение каждого слова.
– Пи-шет-ся, – по слогам повторила Вера, лукаво указав в его сторону ножом. – А здесь уже вступают лингвисты. Можем и без друга поглубже в психологию зайти, я в ней тоже плаваю. Баттерфляем.
Баттерфляем, ты посмотри.
– Ну всё, хватит! – ткнул его в бок Прокурор; на его щеках выступили гневные алые пятна. – Забирай штурвал!
– Никогда не наставляй оружие на человека, Вера, – услышал Свят свой сухой голос.
Уланова тут же испуганно растерянно опустила нож и глаза.
– Извини меня, – проговорила она куда-то в глиняный горшочек. – Я почему-то не подумала, что это может быть неприятно.
Её тонкие запястья скользнули по краю скатерти, и ладони исчезли под столом.
– Почему не воспользоваться её способностью признавать ошибки и извиняться, да?! – рыкнул Прокурор, мгновенно переобувшись. – Наглаживая своё уродское самолюбие!
Нет-нет-нет, стой.
– Да ничего, – быстро произнёс
