тогда. Много не бери, мои домочадцы на всем готовом живут. Вот Никитка вернётся, и выезжаем.
Откинулся на стену, вздыхая. Обильная трапеза да разговор его порядком утомили. Нет, здоровым Ольга назвать ещё сложно. Разгадав тревогу княжича, лекарь уверенно сказал:
– Это все из-за волхования, Андриевич. Быстрое восстановление всегда силы отнимает. Потерпи, скоро бегать будешь. Пока тебе нужно больше есть и больше спать.
Ольг кивнул. Такое лечение ему было по нраву. Он и в самом деле бы с удовольствием поспал ещё несколько часов.
Никитка вернулся, когда княжич уже извёлся от нетерпения, сто раз пожалев, что обещал друга дождаться. И вернулся кислый, как та капуста у Ерофеевны, ключницы.
– Не приняла ведьма серебро, – сразу сообщил. – Ругалась непотребно, в меня мешком кинула да пообещала проклясть, если буду настаивать.
Ольг нахмурился было, а Марко, уже давно тихо как мышь сидевший на лавке с узелком в руках, удивленно вскинул брови:
– Так это же ведьма. Она деньгами и не берет. Ей бы яиц, масла там, творога. Зачем ей в лесу серебро?
Ольг пожал плечами и вопросительно взглянул на Никитку.
– Понял, сделаю.
– Куриц ей купи еще. Живых. Сарай есть у неё, пригодятся. Я уж поеду, нагонишь.
– Добре. Езжай потихоньку. Там телега для тебя с сеном. Только в городские ворота спящим не въезжай, а то оплакивать будут.
Ольг фыркнул, а потом вдруг спросил друга:
– Ведьма – она какая?
– Ты не видел что ли? – удивился Никитка. – Старая она. Не страшная совсем. Седая, в платке, с клюкой.
– Ясно.
Княжич замолчал угрюмо, позволяя подхватить его под руки с двух сторон. И чего они с ним, как с немощным, возятся? Он сюда сам добежал, босой даже. Никитка меж тем накинул Ольгу на плечи чёрный бархатный плащ, что песцовым мехом оторочен, нахлобучил на буйну голову тёплую шапку, да еще пытался укрыть волчьими шкурами.
– Уйди, постылый, – рявкнул на него Ольг, удобно развалившись на сене. – Марко, почто с мамкой не попрощался, ну ка, дурень, целуй ее да обещай писать письма.
– Так не умею я писать, – шмыгнул носом парнишка. – А она и читать не умеет.
– Кто-то умеет же в деревне?
– Староста умеет. Учитель еще. И Глашка учится.
– Вот и славно.
Глашкой, видимо, звали сестру отрока, веснушчатую девку, что пряталась за материной широкой спиной. На руках у кузнечихи была еще одна девочка, лет трёх на вид. А самого кузнеца Ольг так и не встретил, да оно и понятно. Работает. Не до баловства ему.
– Гляди, Марко, будет у тебя свой дом в Бергороде, и сестру заберёшь, – пообещал Ольг. – Поехали, что ли?
И телега, натужно скрипнув большими колёсами, покатилась по дороге в сторону Бергорода. Марко уселся рядом с возницей, лекарь что-то шкрябал писалом на куске бересты.
– Чай, у нас денег на бумагу не хватает? – ядовито
