Тёмик стоит и смотрит на меня, засунув палец в рот. Маленький, ни в чем не виноватый чужой ребенок, которого мне пришлось выкормить своим молоком, чтобы Ваня видел, что я поверила в его благую ложь.
Что-то у меня в голове громко щелкает. Как он без меня? И что будет с Ванечкой, если я сейчас эгоистично смалодушничаю?
Я врубаю воду, выливаю снотворное и содержимое миски, наскоро вытираю руки и бросаюсь к ребенку. Подхватываю его на руки, прижимаю к себе и вдыхаю не тот запах. И опять в груди тяжесть, болезненная, мешающая сердцу биться.
– Вы рано вернулись, – говорю я нашей няне Валентине. – Он капризничал?
– Он просился к маме, Вероника Владимировна, – улыбается она немного виновато.
Ребенок обнимает меня своими невесомыми ручонками, и сейчас мне почти невозможно это терпеть. Мне так стыдно перед своим малышом, когда я притворяюсь матерью этому. Мне стыдно его любить. Стыдно искать в нем замену нашему сыну.
– У меня страшно болит голова, – чеканю я, с трудом выталкивая слова из спазмированного горла. – Покормите Артёма и уложите на дневной сон, хорошо?
Я передаю ей ребенка, который начинает куксить личико и хныкать, ловлю на себе недоуменный, почти осуждающий взгляд, который Валентина тут же отводит.
Я закрываюсь в спальне, снимаю халат, чуть сжимаю соски, пытаясь вернуть себе его прикосновения. Прохожусь пальцами по внутренней стороне бедер, ощутив под подушечками следы его засохшей тонкой пленочкой спермы. Я стараюсь запомнить каждую нашу секунду вместе, сохранить каждый отголосок нас прежних. Но это удается мне все хуже. Мне так плохо без него.
Я хватаю телефон, зажимаю кнопку записи аудиосообщения и подношу динамик ближе к губам:
– Ты мне нужен. Очень нужен, Вань. Мне плохо. Приезжай, пожалуйста, домой. Сейчас.
Замолкаю, громко всхлипываю. Не снимая пальца с кнопки, смахиваю сообщение влево. Нельзя. Не смей, Ника.
Когда мы только познакомились, когда начали жить вместе, я не понимала, что такое любовь. Я делала ему больно. А теперь я уверена, что любить – это беречь.
Сейчас я позвоню, позову, и он приедет. Точно. Но тогда я облегчу свое состояние за счет него. Я так не хочу.
Он думает, я не замечаю. Но я вижу, что его рука начинает трястись еще сильнее, когда я позволяю себе расплескивать свою боль. Я физически чувствую затянувшиеся паузы между фразами, которые он подбирает все тщательнее, лишь бы меня не расстраивать.
Я запускаю телефон в стену. Он глухо бьется об нее и падает на ворсистый ковер. Я обнимаю Ванину подушку, сворачиваюсь комочком и закрываю глаза. Просто даю себе немного времени. Успокоюсь, встану и пойду играть с ребенком. Буду и дальше делать вид, что счастлива и все нормально. Ради него.
Глава 3. Ника
– Малыш, – поцелуи ложатся на мои ключицы.
Я судорожно вздыхаю, пытаюсь уцепиться за это бредовое видение,
