не писать – не пиши, – Алиса отложила вилку – котлета ей совершенно не понравилась. Девушка закрыла колени ладонями, и чёрно-белые ногти слились с такой же клетчатой юбкой.
– Да, если следовать твоему правилу, всё кажется таким простым и понятным, – Лавр откинулся на спинку стула и сцепил пальцы так, что они хрустнули. – Но если ты не гений, зачем тогда так мучиться?
– Хм, – девушка сощурилась, заправила мешающие пряди за уши и задумчиво проговорила:
– В этой жизни все мучаются. Если не всегда, то время от времени. Мы живём в очень жестоком мире, – она вытянула руки перед собой, – видишь, мой маникюр красноречивее слов. Мы как фигуры на шахматной доске. И когда партия перейдёт в эндшпиль, не каждая пешка сможет стать ферзём.
– И это совсем не восхитительно, – Лавр обожал жонглировать этим словом. – Но знаешь, иногда кажется, что у других всё иначе…
– Легко только там, где нас нет, – перебила Алиса.
Лавр обхватил руками голову. Растрёпанные светлые волосы торчали теперь в разные стороны. В представлении девушки-прозаика настоящий поэт выглядит именно так: немного неуклюжий, задумчивый и очарованный, с охапкой светлых запутанных кудрей и вечно удивлёнными глазами, похожими на морские волны.
– Да уж. Сразу вспоминается строчка из моей любимой песни:
…во сне я вижу дали иноземные,
где милосердие правит, где берега кисельные3.
Алиса потрепала юношу по голове; сейчас он напоминал ей испуганного соседского пуделя.
– Именно поэтому, мой дорогой Лавр, я люблю жить. Я слишком сильно люблю жизнь, чтобы от неё отказываться, – она внимательно разглядывала смущённое лицо поэта, опёршись подбородком на сложенные руки.
И в эту минуту Лавру кажется, что сама вселенная носит брекеты и улыбается, сбивая случайного наблюдателя с ног потоком сияющего света. Ещё немного, и планета зальётся смехом; невозможно сопротивляться зарождающейся мелодии и не поймать её ритм.
Поэтическая дуэль проводилась в школьной библиотеке; это место Алиса называла островком счастья. Женщина в жёлтом платье с толстыми косами на макушке была первым человеком, которого девушка встретила в «Фатуме». Спустя несколько минут они уже пили душистый чай с розмарином и имбирём, и Татьяна Валерьевна рассказывала новой знакомой забавные истории. Вечно у этих поэтов что-нибудь случается: кто-то устраивал в общежитии настоящий погром, тоскуя по несчастной любви; кто-то залезал в библиотеку по ночам через окно, потому что якобы не мог писать стихи в другом месте. Случались и такие поэты, которые выносили в коридор письменный стол, забирались на него, обязательно в нелепой одежде или попросту в пижаме, и, раскинув руки, выкрикивали рифмованные строчки. В общем, Алиса с первой же секунды внезапного знакомства прониклась доверием к этой добродушной женщине. Сейчас она стояла, прислонившись к книжному шкафу, с такими же толстыми косами, в круглых очках, как
Oxxxymiron. Где нас нет.
