чего всем мужикам от нас надо. Но и бабам того же требуется! Эх ты, мямля! Зойке твоей мужика надо, а ты турусы на колёсах разводишь! Смотри, прозеваешь, она и другого может найти, ведь уж пробовала…
Борис продолжал, не останавливаясь, идти вперёд. Но как только он завернул за угол, он замедлил шаг: «А стоит ли идти на это свидание? Что это такое Ольга болтала? Мужика Зойке надо? Ну и пускай себе ищет, а мне она не нужна, надоело уже всё! Нацеловались, хватит! Пусть все к чёрту убираются…»
Он остановился. И даже повернул обратно, чтобы идти в клуб на репетицию, на которую он, конечно бы, опоздал из-за этого свидания, а тут пришёл бы вовремя, вот Ковалевский-то был бы рад!
Но ему вдруг очень захотелось узнать, сама ли Ольга всё придумала или в этом замешана и Зойка, и он вновь повернул к сопке, на которой была назначена встреча.
Зоя, увидев входящего на площадку Бориса, быстро подбежала к нему, спросила:
– А ты почему так опоздал? Я уж думала, что ты и не придёшь! Ты сегодня не торопишься?
– Тороплюсь, и даже очень. У нас сегодня последняя репетиция. А меня по дороге ещё Ольга Кантакузова задёргала, такую ерунду наговорила! Откуда она знает, что у нас сегодня свидание?
– Не знаю, – смущённо пробормотала девушка, – да стоит ли обращать внимание на её болтовню? Ну, я сказала, ну и что? И так все знают.
Борису сделалось обидно и досадно. Он оттолкнул девушку, соскочил с площадки и, сбегая вниз, крикнул:
– Эх, ты! Мне некогда! Ну тебя к чёрту!
Узнав, что Ольга болтала не по собственной инициативе, а, может быть, даже по просьбе Зойки, он окончательно разозлился. Свидания с Мамонтовой его привлекали таинственностью, а поцелуи вызывали какое-то ещё неосознанное волнение, но ему в этот период не хотелось ничего другого – какой-нибудь большей близости, которая, как он знал, бывает между мужчиной и женщиной. Зоя не возбуждала в нём настоящего мужского желания, может быть, потому, что он пока не смотрел на девушек с этой точки зрения, а, скорее всего, просто Зоя не смогла в нём это чувство разбудить.
Это было их последним свиданием, это был конец. С тех пор они не разговаривали и даже не здоровались. В школе немного посудачили об их разрыве, а затем перестали. Дружба и ссоры между молодыми людьми бывали частыми, как, впрочем, и сейчас, и особого удивления не вызывали.
Мы бы ни о самом увлечении нашего героя этой девушкой, ни об их отношениях, ни о разрыве, наверно, и не упоминали, но с этого времени у Бориса появилось какое-то снисходительно-презрительное отношение ко всем девушкам и женщинам вообще.
С этих пор он как-то более грубо и цинично стал думать обо всех девушках, которых знал. Если раньше он их считал какими-то особыми, нежными, ласковыми, постоянно думающими о чём-то возвышенном и красивом, то теперь, обжёгшийся на встречах с Наташей Карташовой, с Шуркой Сальниковой и с Зоей, он ударился в другую крайность. В каждой встреченной им девушке и женщине он видел развратную Сальникову, или чувственную Зойку, готовых,
