почему-то кажется унизительным, что его подкосило нечто настолько обыденное, как автомобильная авария.
– Давай пока не будем об этом, – говорю я.
– Я чувствую себя не в своей тарелке, ма.
– Любому было бы не по себе. – Я потираю виски. – Пока просто слушай и запоминай, что говорят врачи. Чтобы обсудить все с Карой, когда она будет готова к разговору.
– Можно кое о чем тебя спросить? – спрашивает Эдвард. – Почему она меня так ненавидит?
У меня мелькает мысль скрыть от него правду, но я тут же вспоминаю о Каре, которая напилась в ночь аварии. Я и так уже веду себя как законченная лицемерка, пытаясь представить ей состояние Люка в радужном свете, хотя оно совершенно точно не внушает оптимизма.
– Она винит тебя.
– Меня? – Глаза Эдварда округляются. – В чем?
– В том, что мы с отцом развелись.
Эдвард давится смехом:
– И она считает меня виноватым? Почему? Меня здесь даже не было.
– Ей было одиннадцать. Ты исчез, не попрощавшись. Естественно, мы с Люком начали ссориться из-за того, что произошло…
– Что произошло, – тихо повторяет Эдвард.
– В любом случае, с точки зрения Кары, ты стал первым звеном в цепи событий, которые разрушили ее семью.
Сорок восемь часов с того мгновения, как мне позвонили из больницы и сообщили, что Кара пострадала в аварии, я держала себя в руках. Я была сильной, потому что дочь нуждалась в сильной матери. Когда на горизонте Эверестом маячат новости, которые вы не хотите слышать, можно пойти двумя путями. Трагедия или пронзит мечом вас насквозь, или обнажит твердость характера, о которой вы не подозревали. Вы либо срываетесь и рыдаете, либо говорите: «Ладно. И что дальше?»
Может, дело в том, что я устала, но в конце концов я позволяю себе разрыдаться.
– Я понимаю, ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что оказался здесь после всего, что произошло между вами с отцом. Но ты не единственный, кого мучает вина, – признаюсь я. – Пусть это звучит ужасно, но мне все равно кажется, это лишь первый шаг в цепи событий, которые снова соберут нашу семью вместе.
Эдвард не знает, что делать с рыдающей матерью. Он встает и протягивает мне стопку салфеток из корзины с кофейными принадлежностями. Потом заключает в неловкие объятия.
– Не надейся, – говорит он.
Словно по молчаливому соглашению, мы покидаем комнату для посетителей бок о бок.
И оба предпочитаем не замечать, что я так и не выпила кофе, за которым пришла.
Люк
В волчьем мире в интересах каждого заполнить пустующее место в стае. Ряды семьи, где один член погиб или пропал без вести, непоправимо редеют. Соперничающая за территорию стая становится еще большей угрозой, и предупреждающий вой, который исполняет семья, сменяется более высокой нотой – приглашением одиноким волкам поблизости присоединиться к стае и вместе сражаться
