style="font-size:15px;"> – Я не о видении каждого, я о восприятии, – донна Агуэра грустно улыбнулась. – У меня из головы не выходит давнишняя проповедь «Не сотвори себе кумира», ты мне тогда сказала…
– Я прекрасно помню, что сказала, – прервала Пиа…
Днем ранее был разговор с Епископом, она встретила его на улице, видимо, неслучайно. Священник сам окликнул ее; вид падре имел озабоченный, и всегда внимательная к мелочам донна Пиа спросила, что так тревожит святого отца в день субботний.
– Завтрашняя проповедь, – покачал головой епископ.
– Какую заповедь, ваше преосвященство, вы собираетесь обсудить?
– Вторую, донна Пиа, «Не сотвори себе кумира, кроме Господа Бога твоего», – ответил священник в глубокой задумчивости.
– Что же огорчает вас, падре? Вы неоднократно обращались к этой теме. – Удивилась Пиа.
Епископ вздохнул:
– Непонимание.
У его собеседницы глаза полезли на лоб:
– Вы не понимаете?
Священник кивнул:
– Да, досточтимая донна, я не понимаю, как возможно человеку сотворить кого-то или что-то для поклонения, кроме Бога, ибо Он Есмь Все, и пресловутый, выдуманный кумир, коему церковь запрещает поклоняться, все так же некоторая часть Отца Небесного.
Раскрасневшийся Епископ огляделся по сторонам (не слишком ли громкими были его откровения) и добавил тихо:
– По всей видимости, та, что не подвластна человеческому пониманию, и поэтому запретная. Разумей то, на что приспособлен, – не ограничение ли это свободы?
Он наскоро распрощался, и его сутана исчезла за углом таверны под вывеской «Рай и ад». Выйдя на следующий день с проповеди, Пиа сказала Агуэре:
– Кумир, дорогуша, это лукавый, ну или любое проявление анти-Бога, то есть все, что не Бог. Здесь все для меня ясно.
Именно так она трактовала для себя внутренние сомнения епископа, во время службы отражавшиеся волнами морщин на его челе.
Донна Агуэра, сопоставив факты, пришла к выводу, что кумир – это не «альтернатива» Пии и не «нечто непостижимое» епископа, а всего-навсего объект, причем любой, одушевленный или неодушевленный, хоть причальный столб, на который человек (сотворивший себе кумира) изливает любви больше, чем на Бога.
– Ну, коли помнишь (кто бы сомневался), – Агуэра передернула плечами, – тогда скажи вот что. Сколько, как ты думаешь, заповедей?
– Перестань, подруга, – рассмеялась Пиа.
– Их не десять, – абсолютно серьезно продолжила донна Агуэра. – Каждый из нас воспринимает законы Божьи по-своему. Заповеди у каждого свои собственные, всего их десять твоих, да десять моих, да десять его, – она указала пальцем на моряка-пьянчугу, с трудом стоящего на ногах, да…
– Я поняла, что ты хочешь сказать, – вставила Пиа. – Но к чему этот разговор?
– Давай сверимся, – возбужденно прошептала
