кровью, будут посрамлены в общем мнении? После того им нельзя быть у власти.
Пестель. Я об этом подумал. Избранные на подвиг должны находиться вне Общества. Барятинский говорил мне не раз, что всегда найдет двенадцать таких молодцов.
Муравьев. Какая разница, не понимаю. Убив, они тем самым становятся членами.
Пестель. Наклонись ко мне. Ну, ближе… (Шепчет что-то ему на ухо.)
Муравьев (сделав шаг назад). Никогда. Слышишь? Пестель, это отдает Комитетом общественной безопасности.
Пестель. Ну и что ж? Под его управлением Франция блаженствовала. (После паузы.) Впрочем, такого же мнения все мои друзья. Les demimesures ne valent rien, ici nous voulons avoir la maison nette[5].
Муравьев. Да ведь вы бог весть что затеяли, вы… всех хотите!
Пестель. Il faut finir avec la propagande, il faut agir![6]
Муравьев (долго ходит, потом останавливается). Ну, так вот тебе мое последнее слово: конституция и монарх.
Пестель (с маху бьет кулаком по столу). Так будет же республика!
Свет гаснет.
1825 год. Октябрь. Линцы. Пестель и Поджио.
Пестель (расхаживая взад и вперед). Поверьте, Поджио, на северян рассчитывать опасно. Дай бог, чтобы они примкнули к победоносной силе, а уж сражаться в одном строю – на это их не сговоришь.
Поджио. Павел Иваныч, дело ясное. Никита Муравьев все ищет толкователей Бентама, нам же действовать не перьями. Его должно сместить.
Пестель. Непостижимо! Как может умнейший и достойнейший человек мечтать очистить монархию представительством! Точно эти понятия сопоставимы! И что может быть гнусней, когда власть над страной достается не умнейшему, не достойнейшему, но только сыну своего отца. Пусть он глуп, как бревно, развращен, низмен, пусть окружил себя сводниками, лакеями, подлецами. Нужды нет. В одну прекрасную ночь царь обрюхатил царицу и тем решил участь страны.
Поджио. Клянусь небом, вы правы. Мой отец был бедный подлекарь, потом секунд-майор. Он не оставил сыновьям ни громкого имени, ни состояния. Зато он оставил им презрение к царям.
Пестель. Только презрение?
Поджио. И решимость.
Пестель. Цари не уходят по доброй воле…
Поджио. Знаю…
Пауза.
Пестель. Император подлежит смерти. Равно как семья его.
Поджио. Это неизбежно.
Пестель. Я подсчитал их всех. Тринадцать человек. (Помолчав.) Зло можно жечь лишь злом. Этого Никита Муравьев понять не хочет.
Поджио. Вы не думаете ли меня смутить?
Пестель. Поджио, тринадцать человек… Это не шутка.
Поджио. Они тираны. Этим сказано все.
Пестель. Поджио, мы с ними покончим.
Поджио. Этот миг я буду помнить и в день смерти.
Пауза.
Кто же вступит в управление нового порядка?
Пестель. Временное
Полумеры ничего не стоят, мы должны очистить дом
Надо кончать с пропагандой, надо действовать!
