завершился, согласились с тем, что боги вели их тернистой тропой рабства, чтобы в конце ее они смогли служить сыну Тлауиколя, героя их страны.
Увы, все эти разговоры не содержали главного должны ли они помочь бежать жертве, убежавшей с алтаря, или спрятать его у себя, что грозило им смертью под пытками. Уэтзин тоже прекрасно это осознавал, поэтому, утолив голод скромным угощением и высушив мокрую одежду, он собрался уходить, но об этом его хозяева и слушать не хотели.
– Скоро рассвет, и при дневном свете здесь появятся те, кто тебя ищет – убеждал его мужчина. – Пережди здесь до следующей ночи, и отведу тебя к тому месту, откуда ты сможешь выйти к дороге на Тласкалу.
– Неужели господин хочет лишить нас главной радости в жизни? – укоризненно спросила женщина, – и хочет сократить единственные часы счастья, которые мы узнали с тех пор, как в последний раз видели лицо Кокоцин, нашей малышки?
– Но ведь если меня здесь найдут, вам угрожает смерть, – возразил Уэтзин.
– Все будет по воле богов, – ответил мужчина. – Наши жалкие жизни – ничто, если боги указывают, что решили сохранить тебя для своей великой цели. Нет, господин мой, не уходи, почти нас своим присутствием еще некоторое время, и все будет хорошо.
Это убедило Уэтзина, и он, почувствовав усталость, лег на циновку из сладкой травы, расстеленной в углу комнаты, и почти сразу уснул. Старики смотрели на него, сидя рядом и шепотом обсуждая чудесное событие, ставшее ярким пятном в их монотонной жизни. Мужчина то и дело выходил наружу и прислушивался. С рассветом он должен был быть в поле.
Когда он ушел, женщина достала охапку волокна из агавы, которое должна была в течение дня спрясть, и накрыла им спящего юношу. Она так хорошо его спрятала, что даже соседка, забежавшая к ней поболтать, пока она готовила завтрак, не заметила его присутствия.
– Ты слышала, – спросила женщина, – о том, что вчера убежал мужчина, предназначенный в жертву Уицилопочтоли? Каким-то образом – я деталей не знаю – он смог убить нескольких жрецов и сбежать прямо из-под жертвенного ножа. Боги были так разгневаны, что их дыхание погасило священный огонь. Они не вернут своей благосклонности, пока он вновь не предстанет перед ними, и сердце его не окажется на алтаре – так говорят жрецы.
– Как он выглядит? – спокойно спросила та.
– Говорят, – ответила гостья, – что это юноша, с виду красивый, как сам Кецаль, но имеющий сердце чудовища, и питается он только младенцами или маленькими детьми. Я бы, наверное, от страха умерла, только увидев его, хотя ради награды это стоило бы сделать.
– За него назначена награда?
– Да. Ты разве не слышала? Об это везде объявляли, что, любому свободному человеку, который доставит его живым или мертвым, или расскажет, где он находится, дадут сто перьев с золотом и участок земли. Если таким счастливчиком окажется раб, он и его семья получат свободу и двадцать перьев золота. Ох,
