style="font-size:15px;"> Я делаю шаг назад, меня охватывает такой жар, что кажется, будто я вот-вот потеряю сознание. Поправляю маску, убираю обрамляющие ее волосы, что выбились из прически, за уши.
– Тут как будто петли есть, – задумчиво произносит он. – Он открывается?
– Открывается? – хмурюсь я. – Вряд ли.
– Вот же, похоже на петли. Маленькие, но я почти уверен, что это петли и есть. – Он показывает мне кулон.
Я сощуриваюсь и качаю головой:
– Похоже на декоративные выступы.
Он скользит ногтем по невидимому шву, прикусив язык. Берется за обе половинки кулона и, крякнув, тянет.
Я пытаюсь отобрать у него кулон.
– Если сломаешь, клянусь Памятью, я убью…
Кулон распахивается. Постамент маленькой балерины поднимается на несколько сантиметров и вращается. Играет тихая звонкая мелодия.
Я изумленно смотрю на нее.
– Откуда ты…
– Тсс! – он прижимает палец к губам и закрывает глаза.
Музыка колокольчиками течет по комнате, не громче вздоха, но прелестная мелодия прогоняет дрожь из рук, а страх из сердца. Я закрываю глаза и слушаю.
Эмерик тихо напевает себе под нос контрапунктом, что вплетается в ноты.
– Ты ее знаешь?
– Это старая южная ворельская колыбельная, – отвечает он. – Мама пела ее мне, когда я был маленький.
Он прочищает горло и, когда мелодия начинает повторяться, поет:
Встретимся во тьме мы,
Встретимся в ночи.
Там, где звездный ветер
Солнце погасил.
Здесь, под сводом древа,
Хорошо молчать.
Полночь воскресает,
Чтоб память охранять.
Тени дней минувших,
Помнящих закат,
Все воспоминанья
В шепоте хранят.
Дремлют в лунном свете,
Им ангелы поют.
Встретимся во тьме мы, милый,
Где дни былые ждут.
Я не дышу, пока его голос нежно скользит от слова к слову, и не впускаю в себя его воспоминания, потому что хочу слышать каждую ноту. Когда мелодия начинает вновь повторяться, я присоединяюсь.
Благодаря идеальной памяти гравуара я уже выучила слова наизусть, так что мы поем вместе, и я срываюсь в высокое сопрано.
Холодный воздух подземелья вокруг колышется, и наша музыка вплетается в его дыхание. С закрытыми глазами существуют лишь наши голоса да перезвон крохотных колокольчиков.
Наши голоса взмывают вместе, дуэт возносится, пока не заполняет всю землю, пока не вздымается горами, взлетает на крыльях ветра и мчится к небесам, чтобы встряхнуть звезды.
И впервые я чувствую себя свободной.
Голос Эмерика обнимает меня, пронизывает, вплетает пальцы в мелодию, пробирается сквозь мое вибрато, занимая все пустоты. Перевиваются гласные. Согласные
