Тарасовны.
– Бригадир, есть работёнка!
Её красный пухлый рот вздрогнул, и легко и грациозно взлетела белозубая улыбка.
– Что надо делать? – Неретин окинул взглядом работодательницу, скульптурную грудь которой пыталась стискивать короткая курточка, а чёрное трико, заправленное в сапожки, плотно охватывало на манер лосин ядрёные бёдра и стройные, крепкие ноги.
– Работа аккордная. Нужно на дебаркадере пару-тройку машин разгрузить.
– Сгрузить на баржу? (Однажды они это уже делали, и им заплатили живыми деньгами.)
– Ну да, вы же знаете. Оплата по окончании, на руки.
– Когда?
– Ну как здесь закончите – так сразу и поедете.
«Мутит бригадирша, явно налево картошку толкает», – подумал Леонид.
– А ужин? А назад? – продолжал он выяснять, понимая, что, согласившись на эту работу, они вернутся в лагерь, когда ужин давно закончится, даже если их привезут на автобусе (а если идти пешком, то вообще за полночь!).
– Не волнуйтесь: и накормим, и отвезём назад!
– Ну тогда – да, – для солидности Неретин старался быть немногословным.
Машин оказалось не пара-тройка, а четыре, последнюю разгружали, сцепив зубы.
Баржа тут же отошла от дебаркадера, заскользила по чёрной ленте реки, маяча кормовыми огнями.
Ребята стояли кружком, многие согнувшись, упираясь руками в колени, тяжело дыша и отупело глядя в землю.
Появилась Любовь Тарасовна.
– Что же вы, ребятки, стоите? Пойдёмте, всё уже готово! – певуче, с грудной ноткой проговорила она и повела всех в располагавшееся неподалёку деревянное строение, похожее на амбар.
Центр его занимал длинный стол со скамьями по сторонам, уставленный нехитрой деревенской закуской, от одного вида которой откуда-то из-за ушей начинала выделяться слюна.
Белое, в скромном румянце сало, присыпанное кристалликами соли, золотистые, в рубиновых зёрнах горки квашеной капусты с клюквой, солёные огурцы, теснящиеся упругими боками в миске, варёная картошка, немного уже затвердевшая сверху, которую так и хочется разломить вилкой пополам… И над всем этим ароматный кисло-солёный дух!
Но более всего ребята были поражены бутылью, наполненной мутноватой жидкостью. Все, конечно, понимали, что это самогон, поражало другое – размеры сосуда! Такое можно было увидеть только в кино!
– Ничего себе! Прямо как в «Свадьбе в Малиновке»! – изумлённо изрёк Гена, имея в виду сцену бандитской попойки, во время которой персонаж Алексея Смирнова слонялся в обнимку с такой же ведёрной бутылью.
Любовь Тарасовна поняла его слова по-своему и ответила строго:
– Никакой «Свадьбы в Малиновке»! Быстро поели – и в автобус!
Быстро, конечно, не получилось…
Тем более что и сама Любовь Тарасовна подсела с краю, пригубила пару раз рюмочку,
