Чтобы тебя разбудить, пришлось кинуть в окно что-то потяжелее репейника.
Артем вернулся, нашел в траве красный купальник. Он был свернут в тугой узел. В голове мелькнула соблазнительная мысль оставить его здесь и пойти досыпать и смотреть сны о яблоках. Тоня уходила вниз по улице, и ее спина говорила: «Нет – так нет, мне-то что».
Он догнал ее.
– Почему ты решил сопровождать меня? – неожиданно спросила Тоня. – Моя мама попросила?
Артем промолчал. Ее мама говорила об этом, верно, но он уже и забыл.
– Твоя мама? – она не отступалась.
– Я бы не стал делать это по чьей-то просьбе, – уклончиво ответил Артем.
На самом деле он знал ответ. Тогда, прикатив мотоблок и мусоля траву, запутавшуюся в его колесах, Артем понял, что в мире нет никого интереснее, чем Тоня. Он не хотел бы общаться с ней в городе, в школе, стеснялся бы ее диких выходок и странных слов. Но здесь Артем мог свободно смотреть на ее сияющее лицо, ловить отстраненный взгляд, наблюдать за движениями, которые он никогда не мог предсказать.
– Мои родители ни за что не признаются, что волнуются за меня, – сказала Тоня. – У них слезы не вытекают, а втекают обратно. Они думают, что меня нельзя тревожить их тревогой. Но они могли тайком назначить мне провожатого.
– Ты не хочешь, чтобы я ходил с тобой?
– Если будешь жалеть меня, прогоню. Некоторые меня жалеют, я вижу.
– Мне тебя совсем не жалко.
– Правда? – Тоня с удивлением и недоверием заглянула ему в глаза. – А мне показалось…
– Правда.
Тоня взяла его за плечи и повернула лицом к себе. Артем невольно зажмурился. Ему стало не по себе от того, как близко к нему оказались нежная кожа, теплота губ и запах волос – сосновый, речной, подводный.
– Э-эй, а ну открой глаза! – возмутилась Тоня.
Артем открыл, она пристально в них посмотрела. Потом произнесла:
– И верно. Не жалеешь. Хочешь меня поцеловать, но это ничего, можешь хотеть.
Артем смутился, промолчал. Тоня шла тихо, задумавшись. На дорожке сквозь гравий и песок выглядывала мелкая трава, она брызгала на щиколотки холодной росой. Воздух был еще ранний, сырой, прохладный, Артем поежился. Но Тоня была одета в шорты и легкую блузку без рукавов, и на ее светлых веснушчатых плечах не было мурашек. Он невольно коснулся ее плеча – горячее, особенно в сравнении с его озябшими пальцами. Тоня никак не ответила на это прикосновение.
Они вышли в поле – то, вчерашнее. Сейчас над ним нависала белесая дымка. Туман протягивал белые лапы над зарослями трав и рекой, но за деревьями уже блестело утреннее солнце.
– Здесь время замирает. Как будто нет того, чего можно хотеть, и все уже есть. Наверное, так бывает, когда умрешь?
Они прошли мимо вчерашней могилки, прикрытой букетом уже увядших ромашек. Тоня посмотрела на нее и сразу отвернулась.
– Когда мне было шесть, мы с девочкой с соседнего участка играли в прятки
