прибавил патрикий, – лекаря во дворце я предупрежу, стражники пропустят к нему твоего гонца даже поздней ночью. Но если она пожалуется девчонкам на твою скаредность или грубость твоих служанок, придёт её друг Рашнар. Думаю, что ты его знаешь.
Глава одиннадцатая
На ужине в Феодоровской зале Иоанн встретил множество незнакомых ему людей. В основном, то были так называемые друзья августы – юные и тридцатилетние щёголи, никакой особенной пользы не приносившие, но умевшие развлекать царицу на торжествах, которые до неё были очень скучны и традиционны до тошнотворности. С появлением Феофано мирные, благочинные трапезы превратились в языческие пиры. Рекой полилось вино. Зазвучали светские песни и непристойные разговорчики. Духовенство даже стало воздерживаться от посещения этих пиршеств. Но Калокир, разумеется, вмиг почувствовал себя самой шустрой рыбой в этом пруду. Ему ли, лучшему другу всех проституток и пьяниц, было не стать душой разговоров, сопровождавшихся звоном чаш с крепкими напитками! Подголосками ему были патрикий Пётр, Никифор Эротик, царица и логофет. Прекрасная Феофано почти до слёз хохотала над шутками четырёх своих кавалеров. Никифор Фока сидел со строгим, постным лицом, а Рашнар – с унылым. Друзья царицы, которые не могли соперничать с Иоанном на поприще остроумия, дружно делали вид, что великолепная служба в соборе Святой Софии внушила им страх Господень. В самый разгар веселья царь пожелал удалиться, сославшись на головную боль. К нему присоединились евнух Василий, которого Феофано по просьбе военачальников пощадила и допустила к трапезе, Варда Склир и, к всеобщему удивлению, Лев Мелентий. Как только дверь за ними закрылась, все тут же встали из-за столов, не доев десерта, и разбрелись по зале компаниями в пять-семь человек, обсуждая темы, которые, очевидно, нельзя было обсудить в более широком кругу. Главный герой дня остался один. Это показалось ему абсурдным. Он огляделся по сторонам. Все вокруг болтали или беседовали, совсем про него забыв. Вниманием Феофано вновь завладели её друзья, к которым примкнули жёны военачальников и Никифор Эротик. Со всех сторон окружённая шутниками, императрица стояла с чашей вина и опять смеялась, но не безудержно. Иоанн решил, что там обсуждают его персону. Как бы то ни было, без него веселье не угасало. И только один Рашнар стоял в полном одиночестве у окна, задумчивыми глазами глядя на площадь.
Сделав глоток вина, новоиспечённый патрикий решительно подошёл к варягу.
– Как ты, Рашнар? – спросил он, хлопнув его по плечу. Этериарх вздрогнул и повернулся.
– А! Это ты, патрикий? Всё хорошо у меня.
– Тогда почему ты мрачнее тучи?
– Я устал сильно.
– Опять, должно быть, всю ночь не спал?
– Так оно и есть. Размышлял.
– Это что-то новое! И о чём же ты размышлял, если не секрет?
– О том, к кому бы мне поступить на службу.
– Черти бы тебя взяли, – с досадой проговорил Иоанн, бросив быстрый взгляд на императрицу и её свиту, – ведь я же тебе сказал
