французской булки и тарелкой пшенной каши, сваренной на молоке. Еще всем хотелось, чтобы дали конфет, пусть хоть обычных подушечек или леденцов, или просто много сахарных кусочков.
В день праздника Мишка решил зайти за своим одноклассником – Ленчиком. Это был самый тихий и спокойный мальчик в классе. Он никогда ни с кем не ссорился, не дрался, не кричал, но почему-то никого не тянуло его обидеть или посмеяться над ним. Может, потому, что он умел интересно пересказывать те книги, которые он «проглатывал» в огромных количествах?.. Когда он говорил, его огромные серые глаза, казалось, светились радостью от того, что он может с кем-то поделиться тем, что так хорошо знал. Ленчик всегда был худым, а за блокадные месяцы просто катастрофически «сдал». И вот уже неделю он не ходил на уроки – так распух от голода, что руки не могли держать ручку, да и сил выходить на улицу у него почти не осталось. Мишка с ним не то, чтобы дружил, но всегда уважал и любил слушать, как он рассказывает, может, поэтому и решил, что должен во что бы то ни стало привести одноклассника в школу – пусть у него будет праздник и вкусный обед. Даже если придется его нести на спине, он все равно Ленчика на «елку» доставит! А если Мишка что-то решил, то обязательно сделает, даром, что всего лишь в четвертом классе учится, и его в компании мелким называют. Правда, отдать Ленчику свой собственный паек он был не в силах, но зато в силах был привести одноклассника на обед.
Нина
Он вышел из подъезда и медленно побрел в сторону Ленчикова дома. Мишка шел и думал о том, что голод, наверное, самое страшное испытание для человека. Когда ты ни о чем не можешь думать, кроме хлеба, когда ты видишь его во сне, когда он тебе мерещится в каждом валяющемся на мостовой камне, когда ты чувствуешь его запах даже через гарь разбомбленных и обгоревших домов. Он снится тебе по ночам, ты пишешь о нем в своем личном дневнике, ты разговариваешь с буханкой хлеба, умоляя ее вдруг появиться на столе… Когда норма стала совсем маленькой, а голод совсем нестерпимым, Мишкина мама разделила паек на маленькие порции и стала давать им с братишками каждый час по крохотному кусочку. Самый младший – Ванька катался по полу, плакал, просил «хлебушка», кричал: «Дай топор, я сундук разрублю, ты в нем еду прячешь!», но мама только бледнела, и, крепко обнимая младшего за плечи, прижимала к себе, или, посадив на колени, качала, как младенчика. Средний – Сашко не плакал, он просто тихо и быстро угасал, бледнел, худел, а однажды заснул и не проснулся…Мишке было очень стыдно, что в тот день он один, не поделившись с младшим, съел Сашкин кусок пайка, к которому тот так и не притронулся, а потом хлеб стал ему совсем не нужен. Замирая от стыда и непреодолимого чувства голода, Мишка, пока младший спал, а средний был в забытьи, осторожно забрал из уже холодевших рук Сашки кусенечек, заботливо вложенный матерью и тут же проглотил. Так стыдно ему никогда еще не было, но бороться с собой он тоже уже не мог…Мишка решил, что когда-нибудь он расскажет об этом дурном поступке маме и друзьям, но пока не смог этого сделать – слишком стыдно было.
Когда
