style="font-size:15px;"> – Много слышал о вас… Не имел чести читать ваши романы…
Гаддам молчал.
– Позвольте еще один вопрос…
– Пожалуйста.
– Отчего вы подписываетесь именем Гарольда Родуэлла?
– Вы репортер?
– Нет, сэр. Но все же?
– Не могу ответить вам на этот вопрос, сэр. Прихоть писателя, – совершенно механически ответил он.
– Позвольте автограф, сэр.
Гаддам вынул из своего портфеля довольно толстую книжку, размашисто расписался на первой странице и вручил мне.
– Не знаю, как и благодарить вас, сэр… – я с интересом посмотрел на тонкого узкоглазого пришельца на обложке.
– Когда увижу вашу книгу, непременно куплю, и вы тоже дадите мне автограф, – кивнул он, – мистер…
– Кендалл.
– Очень приятно. Всего хорошего, мистер Кендалл – он крепко пожал мне руку и вышел за дверь.
Сердце мое бешено билось, я был изумлен, и все же чувствовал, что чудеса на этом не закончились. Я вышел на улицу и осторожно последовал за Гаддамом, сам не знаю зачем, прижимаясь к выступам домов, прячась от его сурового взгляда, но не теряя его из виду. Я спрашивал себя, что я делаю – и не находил ответа. Гаддам шел быстрыми шагами, полы его длинного пальто, наброшенного поверх пиджака, развевались по ветру. Я шел за ним по малознакомому городу (я недавно перебрался в Таймбург), забыв об опасности заблудиться: что-то притягивало меня к этому странному человеку. Не помню, сколько прошло времени: казалось, что время остановилось, наконец, странное преследование закончилось так же быстро, как и началось: Гаддам вошел в небольшой двухэтажный особняк на углу улицы и захлопнул дверь. Сперва я решил, что Гаддам пришел домой, но тут же я увидел вывеску над дверью.
Клуб «Вечное перо».
Я понял, что вижу перед собой литературный клуб. Сквозь пелену листопада в причудливых очертаниях старинного дома, изогнутой крыши и полукруглых окон, я заметил еще одну табличку, побитую временем. Словно молния ударила передо мной посреди холодного осеннего дождя. Надпись лаконично гласила:
В этом доме
в 1879 – 1910 годах
жил и работал
Гарольд Родуэлл.
«А я и не знал, что он жил в Таймбурге – подумалось мне – боже мой, как тесен этот мир…»
Тут мне вспомнилось еще кое-что: я вытащил подаренную Гаддамом книгу, посмотрел на первую страницу. Это было уже слишком: подпись автора была размашистой, неразборчивой, ее быстро размыло дождем, но это не помешало мне прочитать в извилистых каракулях: «Г. Родуэлл».
3
На двери клуба не было ни звонка, ни колокольчика, на мой стук никто не отозвался. Проще всего было уйти – но я не нашел ничего лучше, чем войти самому без приглашения. Осознание того, что где-то в глубинах этого дома затаились писатели, придавало мне силы.
В просторной
