вы объясните мне это, сударь? – я раскрыл подаренную мне книжку и показал столь изумившую меня подпись.
Амассиан кашлянул и попятился.
– Что же, сэр, я вам уже достаточно проболтался, чтобы что-то отрицать, – он жестом предложил мне сесть, – думаю, что вы умеете хранить тайны.
Я молча кивнул и приготовился слушать.
– Вам наверняка известно, что Родуэлл умер внезапно.
– Самоубийство в сорок два года, – кивнул я.
– Верно. После него осталось немало неоконченных рукописей, набросков, планов, которые так и не превратились в романы.
– И что же?
– Теперь, я думаю, вы и сами догадываетесь о миссии нашего клуба, сэр. Собирая по крупицам, по каплям, по страничкам наследие Родуэлла, мы пытаемся воссоздать его творческие замыслы, довершить начатое им, сделать то, что не успел сделать он. Теперь вы понимаете, сэр, почему мы держим это в тайне, – пристальный взгляд его темных глаз стал как будто мягче, словно просил о чем-то, – вы хотите работать с нами, сэр?
– Рано или поздно идеи, оставленные Родуэллом, закончатся, – заметил я.
– Дорогой сэр, позади меня за дверью зал, вдвое больше этого, заполненный стеллажами с идеями, – вы понимаете, с одними идеями покойного писателя и, по-моему, они кончатся нескоро.
– Интересно, как бы сам Родуэлл отнесся к использованию своих замыслов.
– Он же сам говорил… что не будет против этого, – тон Амассиана показался мне подозрительным, – в своих записях он говорил об этом. Итак, вы согласны сотрудничать с нами, сэр?
Такая настойчивость меня удивила: собственно говоря я и вступил в клуб «Вечное перо» только благодаря странному убеждению Амассиана, что я непременно должен стать членом этого клуба. Впрочем, была и еще одна, более важная причина, о которой я скажу позднее.
– Вы сказали, что в ваш клуб берете не всех.
– Да, это так. Требуется проверка, как минимум двойная проверка.
– Вы будете проверять меня?
– Вы хотите сделать это прямо сейчас?
– Да, если возможно.
– У вас есть время? Вы никуда не торопитесь, сэр?
– Нет.
– В таком случае, сейчас мы узнаем, сэр, достойны ли вы нашего клуба. Прямо сейчас… Только ничего не бойтесь, сэр, прошу вас, ничего не бойтесь: быть может вам захочется позвать на помощь – умоляю вас, не делайте этого…
Я насторожился: все это казалось мне слишком подозрительным. Тем временем Амассиан замолчал и закрыл глаза.
Мне показалось, что он задремал: дыхание его стало ровным, глубоким, все время скрюченные пальцы разжались. Я смотрел на него и видел, как он постепенно бледнел, словно таял, но это не была обычная бледность встревоженного Амассиана: лицо его приобрело странный синеватый оттенок, на висках выступила испарина: я видел, как обозначились совершенно синие вены на его щеках, весь он, до страшного белый, казалось, светился изнутри:
