style="font-size:15px;"> – Ну, вот, разобрались, – Вальтер победно улыбнулся. – Останешься тоже с ними.
Старуха неспешно, с достоинством поклонилась ему и поковыляла к двум другим рыцарям. Этельфледа хмуро воззрилась на горе-дознавателя и негромко проговорила:
– Вы ведь понимаете, что она оговорила себя? Она совсем старая. Видите, как у неё руки трясутся? Она бы не смогла… – но Вальтер только глупо моргал и помалкивал. – Шаан?
– Простите, – виновато улыбнулся тот. – Здесь нет моей юрисдикции. Я могу вести расследование лишь с одобрения властей.
– Всё понятно.
Стали собираться в дорогу. Крестьяне, перетрусив после случившегося, готовы были в каждом видеть скрытого Пробуждённого и очень хотели, чтобы кто-нибудь всех проверил. Сунулись к инквизитору – тот весьма научно пояснил, что его инструменты способны распознать Пробуждённого лишь незадолго до приступа. Крестьяне поняли так, что кто-то из них точно Пробуждённый, но Шаан не знает, кто, и перепугались ещё больше. Тогда пошли к Вальтеру. Он сперва попробовал прикрикнуть на них, чтобы не суетились попусту, а когда это не помогло, небрежно бросил:
– Слушайте, если до Толимара вы ещё раз попадёте в такую передрягу, то это значит, что Светлый Владыка очень, ну просто очень вас не любит. И тогда вам лучше не злить его и по-хорошему отправиться на тот свет.
Полюбовавшись на их изумлённые лица, Вальтер хохотнул, объявил всё сказанное шуткой и призвал на помощь Фродвина. Тот сразу понял, что от него требуется: повытаскивал каких-то шариков, коробок, склянок, устроил с ними целое представление и объявил в итоге, что среди почтенной публики нет никого подозрительного. Крестьяне чуть фестиваль не устроили по этому поводу, а мастеру собрали небольшое подношение. Под нажимом Этельфледы тот прилюдно пообещал, что раздаст всё бедным.
Вальтер тоже тихонько поблагодарил чернокнижника, запрыгнул в седло и повёл всех прочь от места побоища. Заглянувшее сквозь щёлочку в облаках солнце играло на его шлеме – чем не ангел.
***
Дорога до следующего пристанища выдалась неспокойной. Караван и раньше нельзя было назвать весёлой и беззаботной процессией; теперь же он казался вереницей душ, ведомых ангелом смерти: повсюду всхлипы и сдавленные рыдания, все поминутно оглядывались, косились в сторону холмов, одновременно страшась и с какой-то мрачной сладостью ожидая узреть на зелёных склонах тёмную погибельную стаю. Кто-то молился, и без конца повторяющиеся строфы у Айдана уже отдавались уколами в затылке. Столь навязчивы были опасения, что за орков принимали стадо коров, редколесье, и даже в блажном страннике, проковылявшем навстречу со своею убогой котомкой, кто-то увидел разведчика зеленокожих и поднял страшную панику. Не добавлял спокойствия и вид поредевшей цепочки охранников, причём из оставшихся один бережно баюкал раздробленную руку, а другого ранили в живот, и теперь он был настолько плох, что даже на лошади не мог ехать и пристроился у крестьян
