предстать перед судом и получить по заслугам. Я прикажу, чтобы парламент лишил его прав и состояния.
– Это верное решение, мой дорогой, – сказала мать и поцеловала его. – Я знаю, как тяжело оно далось вам, но выбора нет.
Отец встал, краска сошла с его лица.
– Не думаю, что я смогу что-нибудь съесть, – сказал он. – Желаю вам обеим спокойном ночи. Да благословит вас Господь.
После ухода короля мать отодвинула от себя тарелку.
– Теперь вы знаете, что значит быть королем, Бесси. Это трудно, ужасно трудно – сделать то, о чем я его попросила, но он знает, что иначе нельзя.
За три дня до дня рождения Елизаветы дядю Кларенса допрашивали в парламенте, отец лично принимал участие в разбирательстве дела. Елизавета вместе с матерью ждала новостей, обе они с трудом сохраняли спокойствие. Королева вызвала дядю Риверса, своих родных и друзей, не делая секрета из своего желания видеть семью хорошо представленной в парламенте, чтобы противостоять любой угрозе со стороны дяди Кларенса.
После полудня король прибыл в личные покои королевы, лицо его было серым.
– Он приговорен к смерти, – сообщил Эдуард. – Вел себя вызывающе, но не мог опровергнуть обвинения. Против него будет издан Закон о лишении прав и состояния. Бесси, вы должны знать, что такой закон лишит его жизни, титулов и владений, а также прав его самого и его наследников на престолонаследие.
– Дядю Кларенса казнят? – прошептала Елизавета, ужасаясь тому, что отец был вынужден отправить на смерть родного брата.
– Этого требует парламент, – мягко проговорила мать, одной рукой обнимая дочь.
– Если, конечно, я не воспользуюсь своей прерогативой на помилование, – заметил отец. – Может быть, этого приговора будет достаточно, чтобы Кларенс понял, в какую опасную игру он играет.
Мать набросилась на него, стала бить его по груди кулаками:
– Нет! Вы не можете дать ему ни единого шанса! Это стало бы невероятным безрассудством. Он неоднократно совершал измены. С какой стати вы должны проявлять к нему милосердие?
– Я не должен, Бет, – заверил жену король. – Я сделаю то, что нужно.
Елизавета никогда еще не видела отца таким истерзанным. Ей стало безумно жаль его.
Час спустя, когда они все еще разговаривали в покоях королевы, вошел посыльный и поклонился королю:
– Ваша милость, миледи Йоркская здесь, она хочет вас видеть.
Отец спал с лица.
– Боже. Как я смогу взглянуть ей в глаза? – пробормотал он.
– Это нужно сделать, – вставая, произнесла мать. – Пришлите ее сюда.
Бабушка Йорк словно постарела на сто лет. Держась прямо, она сделала реверанс, а отец встал перед нею на колени для благословения.
– Молю, не откажите мне в нем после всего, что произошло сегодня, – произнес он.
– Я даю его охотно, – молвила герцогиня. – Бог вам судья, не я. Мне известно,
