детской; компания детей примерно одного с ними возраста помогла им расцвести и забыть свои печали. Елизавета поклялась сделать все возможное, лишь бы оградить малышей от ужасной трагедии, которая вот-вот должна была случиться. Когда-нибудь они всё об этом узнают, но пусть не сейчас.
Морозным февральским утром Елизавета находилась в детской в Элтеме и учила малыша Георга ходить, когда в комнату гурьбой ввалились другие дети с раскрасневшимися от игры в саду щеками.
– Надеюсь, вы не приближались к рабочим, – сказала принцесса.
По заказу отца велось строительство нового большого холла; ее брату и сестрам было строго-настрого запрещено подходить к лесам.
– Мы не приближались, – ответила Сесилия.
Четырехлетний Йорк снял с себя стеганый джеркин[15].
– Бесси, вы знали, что дядю Кларенса утопили в бочке с вином? – спросил он.
– Что? – Елизавета не поверила своим ушам, а Анна в изумлении выпучила глаза.
– Стражники так говорили, я слышал, – объяснил им Йорк.
Елизавета разозлилась. Как они посмели обсуждать такие вещи, когда рядом находились дети? Хорошо еще, что сын и дочь Кларенса играли в опочивальне.
– Какая чушь! – воскликнула принцесса. – Вы не должны слушать досужие сплетни.
– Но это правда, – запротестовал Йорк. – Они сказали, отец разрешил ему выбрать, как он хочет умереть, и дядя выбрал, чтобы его утопили.
– Я в это не верю! – возразила Елизавета. – Не смейте повторять эти глупости при Маргарет и Уорике.
Произнося это, она увидела, что смущенный взгляд Йорка метнулся в сторону дверного проема, где стояли дети Кларенса. Один взгляд на их лица сказал ей: они слышали все, что здесь было сказано. Маргарет разрыдалась.
– Я хочу к папе! – кричала она. – Скажите мне, что он жив!
Уорик тоже заревел. Елизавета быстро подошла к ним и обняла обоих:
– Я уверена, это неправда, но схожу и спрошу короля. – Она повернулась к Марии и Сесилии, которые в ужасе смотрели на нее. – Приглядите за ними, – велела сестрам Елизавета. – Придумайте, чем их занять.
Она быстро шла по дворцу, по внутренним дворам, покрытым инеем, и по многолюдным галереям, пока не добралась до покоев короля. Стража впустила ее, и, к счастью, Елизавета застала короля одного в кабинете, он подписывал бумаги, выглядел осунувшимся и усталым. Впервые она заметила седину в его рыжих волосах.
– Бесси! Что случилось?
– О отец!
Елизавета передала ему слова Йорка, рассказала, как расстроились Маргарет и Уорик. Пусть король развеет ее тревогу, скажет, что это все несусветная чушь, однако Эдуард помрачнел.
– Печально, но это правда, – к ужасу Елизаветы, проговорил король. – Кларенс сам выбрал такую смерть. Мне жаль, что вы, Бесси, узнали новость таким образом и его дети слышали это. Но поверьте мне, моя дорогая, у меня
