ромбиками из цветного стекла. Разноцветными, как костюм Арлекина.
Беттина мысленно закатила глаза. Костюм Арлекина. Типичная фраза а-ля Коломба.
– Вы что-нибудь видели? – спросила Гортензия.
Никто ничего не видел. Коломба обреченно вздохнула.
– Это должно было случиться. Я так боюсь его испортить, что слишком часто снимаю. Ну и вот.
– Если оно в доме, ты его найдешь, – заверила Женевьева.
– Разве что призрак… – начала Беттина и умолкла, увидев выражение лиц сестер.
У ворот затормозила машина Базиля. Шарли позвонила ему, едва проснувшись, и он обещал заехать после первой консультации.
Он вошел в большую кухню с вертевшейся на языке шуткой по поводу призрака, но тотчас проглотил ее: вид у девочек был мрачнее некуда.
– Ку-ку! – окликнул он их, бросив на пол большую дорожную сумку. – Я пришел на подмогу.
Беттина указала подбородком на сумку:
– Ты рассчитываешь задержаться у нас на десять лет?
Базиль покраснел.
– Нет, – возразил он. – Но Шарли не уточнила, на сколько времени…
– Единица времени призрака – вечность, – мрачно изрекла Гортензия. – Ты к нам навсегда?
– Всего на несколько дней, – вмешалась Шарли, сделав сестрам большие глаза. – Если тебя это не стеснит, Базиль.
– Конечно нет.
«О, нет-нет-нет!» – подумали хором, улыбаясь про себя, Энид, Беттина, Женевьева и Гортензия. Ради любви Базиль готов был сразиться со всеми призраками на том и этом свете и остаться в Виль-Эрве столько, сколько пожелает Шарли. Для него это все равно будет слишком мало.
Но они оставили свое мнение при себе. Базиля они все любили.
В среду Гулливер провожал Энид на ферму Паймино, в двух километрах, чтобы купить молока и яиц. Они тащили за собой клетчатую сумку на колесиках.
– Приходил еще ваш призрак? – спросил Гулливер.
– Сегодня ночью он спал. Мы тоже.
– Хотел бы я разок у вас остаться, посмотреть.
– Дом начинает переполняться.
– А ты нашла… – Гулливер попытался вспомнить имя, но не вспомнил, – … твою летучую мышь?
– Нет.
Он не стал расспрашивать.
Сидони Паймино, которую предупредила Шарли, уже приготовила бутылки с молоком, сливки и коробки с яйцами. Сидони была одноклассницей Шарли, а потом училась в коммерческой школе в Париже. Это была высокая симпатичная женщина с огненно-красными губами и ногтями.
– Как дела в Виль-Эрве? – спросила она, пока Энид отсчитывала деньги.
– Ничего… Но без призрака было бы лучше.
– Призрака? – повторила Сидони.
– Который плачет каждую ночь, – пояснил Гулливер.
– Не каждую, – поправила Энид. – Иногда. Когда буря.
Сидони прыснула:
– Может, это призрак Гийеметты Обержонуа?
