прошептала я и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, а лицо немеет.
– Ты говорила об этом с кем–нибудь? – как ни странно, но в голосе юноши не было издевки, поддельного сочувствия или показной заинтересованности.
Не знаю, как я это определила, но я чувствовала, что он искренен со мной.
– С психологом говорила. Не обо всем, но таблетки мне выписали, – я ответила искренностью, но так, чтобы он понял, что развивать тему дальше я не хочу.
Я вообще никоим образом обсуждать это не хочу.
– Говорить полезно. От этого становится легче. Правда.
– Не знаю. Не пробовала. Да и вряд ли это могло бы помочь мне выйти из депрессии и научиться не прятать боль.
На Адама я не смотрела, как–то вдруг создалось ощущение какой–то интимности, очень личной атмосферы, из-за которой у меня задрожал голос.
Я не собиралась говорить ему, что основная причина не в депрессии, а в том, что мой диагноз не лечится, только легче поддается контролю с возрастом, при условии регулярной терапии и приема лекарств. Когда я думала, что это на всю жизнь, что боль внутри меня – единственное, что никогда меня не оставит, мне хотелось умереть.
– Просто знай, что даже если ты это прячешь глубоко внутри себя, оно никуда не исчезнет. Особенно, когда ты так усиленно пытаешься это скрыть, зацикливаясь до такой степени, что сама не даешь себе забыть.
– Ты ведь пришел сюда не за тем, чтобы ковыряться в моих травмах? – что ж, надолго мне моей искренности не хватило.
– Верно, просто случайно заметил, – он некоторое время молчал. – Тут сложно не заметить. Порезы совсем свежие.
Он снова замолчал.
– Это моя вина, прости.
Я перевела взгляд на руки парня. В глаза смотреть боялась, из страха вновь заметить в них ту необыкновенную доброту, которая не сочеталась с его имиджем при других людях.
У Адама были красивые тонкие пальцы, как будто созданные для игры на рояле, а на самих кистях и предплечьях выступали красивые бугристые вены.
Эстетично и завораживающе.
– Не нужно перекладывать ответственность и, уж тем более, брать на себя за это вину, – тихо сказала я, продолжая любоваться руками парня. – Я сама могу нести ответственность за свои действия. Я сделала это, потому что сама так захотела, никто меня не принуждал.
Однако, неприятный ехидный голос внутри меня все же шептал что-то насчет того, что это они все виноваты, что это мир плохой, а я – хорошая и не должна ни в чем себя винить.
– Давай поговорим, но только честно, хорошо? – Адам начинал издалека, а мне это не сказать, чтобы очень нравилось.
Я кивнула.
– С тех пор, как ты ушла от нас, ничего странного не происходило?
– Вы подмешали мне наркотики, – со страшным спокойствием, но с полным отсутствием уверенности сказала я. – Ты подмешал.
– Я бы никогда так не поступил, ни с кем. Я против наркотических веществ и испытываю отвращение к ним и тем, кто употребляет. Пожалуйста,
