принимая бокал, – будто папашка, ублюдок эдакий, лупил жену проводом. Вот она его и отравила.
Чем дальше, тем невероятнее пошли истории; хорошо хоть д’Агоста точно знал от Пендергаста, что отец Хелен был врачом.
– А вот я слышал другое, – заявил бармен. – На самом деле чокнулась жена. Вся семья перед ней тряслась, ходили на цыпочках, боялись вывести ее из себя. А муж часто уезжал. Все время куда-то ездил. В Южную Америку, кажется.
– Полиция их не трогала? Никого не арестовывали? – поинтересовался д’Агоста, хотя и сам знал, что в глазах властей Эстерхази были чисты как стеклышко: никаких трений с законом, никаких крупных семейных скандалов, о которых знала бы полиция. – Там же еще сын и дочь были…
Все на миг умолкли.
– Сын такой, со странностями, – после короткой паузы сказал Нед.
– Да нет, сыну доверили речь говорить в школе, на выпускном, – возразил Гектор.
«Прощальная речь при выпуске. Это хоть можно проверить!»
– А дочь? Она что собой представляла?
Собеседники только плечами пожимали.
«Может, в школе сохранились документы», – подумал лейтенант.
– Кто-нибудь знает, где они сейчас?
Рыбаки переглянулись.
– Я слышал, сын где-то на юге, – сказал Майк. – А что с дочерью – понятия не имею. Эстерхази – фамилия редкая. Вы через Интернет не пробовали искать?
Д’Агоста смотрел на ничего не выражающие лица. Он не мог придумать вопросов, которые не вызвали бы новый шквал противоречивых слухов и бестолковых советов. Еще лейтенант понял с некоторым испугом, что слегка пьян.
Он встал, держась за барную стойку.
– Сколько с меня?
– Тридцать два пятьдесят.
Д’Агоста отыскал в бумажнике две купюры по двадцать долларов и положил на стойку.
– Спасибо всем за помощь. Хорошего вечера.
– Эй, а как насчет вознаграждения? – поинтересовался Нед.
Д’Агоста неспешно повернулся к нему.
– Да, вознаграждение. Давайте я оставлю номер моего сотового. Вспомните что-то еще – конкретное, а не просто слухи, – звоните. Если информация пригодится – может, вам и повезет.
Он положил перед собой салфетку и написал на ней номер.
Рыбаки покивали, Гектор помахал на прощание рукой.
Д'Агоста, подняв и придерживая воротник, вышел из таверны в стылую пургу.
Глава 16
Новый Орлеан
Больше всего Десмонд Типтон любил именно это время: двери заперты на засов, посетителей нет, каждая мелочь на своем месте. Тихий промежуток с пяти до восьми: любители алкогольного туризма пока еще не ринулись на Французский квартал, как орды Чингисхана, и не наводнили все бары и музыкальные кабачки, наливаясь до потери сознания новоорлеанским сазераком. Каждую ночь на улице раздавались пьяные голоса, вопли, ругань, лишь отчасти приглушаемые старыми стенами музея Одюбона.
В
