раздавить ее. Меня в свое время раздавило.
– Поговоришь со мной?
Вместо нее отвечает Август: злобно шипит и встает на дыбы – не похоже, что он рад меня видеть. Роль лучшего друга Молли теперь принадлежит ему, впрочем, как и кровать.
– Ты можешь рассказать мне все, что пожелаешь.
– Мне некогда. Мама умирает. Йенс говорит, что такова воля Господа, а отец Кеннел – что после смерти она не будет чувствовать боли, потому что попадает в лучший мир. Я молюсь, чтобы она попала в лучший мир.
– К сожалению, от нас это не зависит.
Она резко оборачивается, взгляд ее полон презрения и злобы.
– Зачем ты здесь?
– Приехала за тобой.
Я делаю шаг.
– Твоя мать хочет, чтобы ты уехала, чтобы мы уехали.
– Я не поеду.
– Мы будем вместе. Навсегда-навсегда.
– Нет.
– Мы должны ехать прямо сейчас.
– Ты оставляешь всех, но я не ты и не оставлю маму. Я нужна ей.
– Молли…
– Я уже слишком большая для этого имени.
– Ты никогда не будешь слишком большой для меня.
Еще шаг, но она вздрагивает, и я отступаю – не могу подорваться на этом минном поле. Все так зыбко – я провалюсь под землю, если совершу хоть одно неверное движение, меня разбросает кровавыми пятнами по стенам.
– Я уже не ребенок. И меня зовут Мэри. Ты знала бы это, если бы не бросила нас.
– Я никогда не бросала вас. Все, что я делала, было ради тебя.
– Ради меня? – Она вскакивает на ноги. – Ты бросила меня! Мне было всего семь, и ты меня бросила.
Внутри все обрывается от того, как она говорит это. Я прикусываю щеку, чтобы не закричать. Будь она взрослой, будь она чужой – я обратила бы все в свою пользу, разгромила аргументами, оставив поверженной, но я не могу причинить ей боль и использовать логику. Работа превратила меня в робота, в машину, настроенную на поиск выгодных, быстрых и точных решений, лишенных эмоций. Все мои инструменты бессильны, я словно пытаюсь зашить дырку ножом.
– Твои письма, звонки, подарки – жалкие подачки. Думаешь, этого было достаточно? Думаешь, для меня достаточно?
– Нет, недостаточно. Но только так я могла показать, что люблю тебя больше всего на свете.
– Где ты была все это время?
В голове столько ответов, но я не могу их произнести. Гарвард, деньги, связи – прочная стена, которую я выстраивала вокруг себя годами, рассыпается на тысячи частей, не в силах держать оборону перед вопросом маленькой беззащитной девочки.
– Где ты была, когда мне было плохо, когда маме стало плохо?
– Да, ты права, я уехала, но не ради себя. Чтобы жить в том мире, нам нужны деньги, и я делала все, чтобы ты ни в чем не нуждалась, вернувшись в него.
– Может,
