что она это заслужила. Наверное, я тоже.
Я это заслужила.
Но я не моя мать, и даже отвращение Молли меня не остановит. Сида больше нет, Патрика – тоже. Ничего нет. Деньги, связи, амбиции и перспективы, которые подарил внешний мир, ничего не значат без Молли, потому что я добилась этого ради нее, а она теперь совсем чужая.
Молли всегда была моей целью и средством, надеждой и смыслом. Ее благополучие, здравый рассудок, счастье… Способна ли я, алкоголичка с непомерными карьерными амбициями и склонностью к самоповреждению, воспитать достойного человека? Думаю, моя любовь окупит недостатки с лихвой. Если только она позволит увезти ее отсюда, я стану лучшей сестрой на свете, отдам все, что у меня есть. Но как убедить ее, когда она так отдалилась и привязалась к людям, которые не пожелают ей того же, что и я? Которые не отдадут за нее жизнь, как сделала бы я. Моя жизнь. Она ничего не стоит. Никогда не стоила.
– Мне очень жаль, Роберт, – говорит Прикли, когда люди вереницей покидают кладбище. Тот не воспринимает слова всерьез, однако из уст Нила они звучат искренне, ведь он не понаслышке знает, что значит потерять женщину, которую любишь больше жизни. И пусть он говорит это лишь сейчас, он знает, что Роберт потерял ее много лет назад.
Прикли – удивительный человек. Я испытываю к нему невообразимый и не до конца понятый спектр чувств: уважаю его, боюсь, жалею и в то же время люблю. Он один из немногих, в чью голову я бы с охотой проникла – парк аттракционов, пребывание в котором может стоить мне жизни, но я бы рискнула. Когда мы встретились, я была ребенком, а он мужчиной в расцвете сил, и я до сих пор недостаточно взрослая, чтобы помочь ему вернуться к тому Прикли в вельветовой рубашке, который требовал собственных мыслей в сочинении по «Гамлету».
– Я не видела тебя в церкви, – говорю я, когда мы проходим в сером мареве в глубь кладбища.
– В последнее время я и без того бываю там слишком часто. Тебе понравилось прощальное слово?
– Преподобный был достаточно убедителен. – При его упоминании немеют руки и невольно подгибаются пальцы на ногах. Но какая разница, что ощущает мое тело, – я подавлю это разумом. – Он тебе не нравится, верно?
– Мне никто не нравится. – Лукавый взгляд под стеклами очков заставляет улыбнуться, но улыбка быстро сползает с лица.
– Неправда.
Он тяжело выдыхает и останавливается, проводя рукой по волосам, тронутым сединой.
– Почему ты здесь, черт возьми? Скажи, что из-за Джейн.
– А раньше ты не подсказывал ответы, – грустно усмехаюсь я. – Я здесь из-за сестры.
– Когда уедешь?
– А ты?
Он смотрит исподлобья. Мне не победить в этой схватке. Я виновата. Виновата в том, что не оправдала его ожиданий. И ожиданий Патрика.
– Я вернулась за Молли. Ты знал, что это неизбежно.
– Почему вы не уезжаете, Флоренс?
Я
