сироп. Свистящая смерть. Только когда стрел много, они не свистят. Вместо свиста какой-то неведомый великан раз за разом раздирает гигантский холст. Треск, шорох, визг, а потом удар! Стрела с хрустом впивается в дерево щита или отскакивает от бронзовой оковки. Раз за разом тяжкий удар отдаётся в руку и остаётся в ней навсегда. Терпи, если хочешь жить, солдат!
Тяжёлая пехота сжималась под щитами. Ощущение времени пропало. Я не мог сказать, сколько мы уже стоим под обстрелом – час или год. Раз за разом стрелы находили дорожку, и тогда в строю кто-то падал. До смерти убило немногих[13] – мы носили хорошие доспехи и крепкие щиты, но мало кто остался не попятнанным. Лицо, руки, шея, ноги – от потери крови многие стали слабее больных детей. Вурц и Камица раз за разом бросали свои истомлённые тагмы в атаку, но их останавливали. Врагов было слишком много, у них хватало бойцов на всё.
Сжавшись под щитом, я думал об одном – не прозевать атаку конницы. Султанёнок не дурак и под прикрытием стрелков наверняка подтянет спахов, а те, подобравшись на расстояние копейной атаки, ударят клином. Если вовремя не заметить этого, кулак доспешной конницы разметает «черепахи» по полю, как ветер сухие листья.
Мне повезло. Каким-то неведомым чувством опытного солдата я уловил изменение в ритме обстрела и успел скомандовать перестроение. Повинуясь сигналу буксинов, солдаты рассыпали «черепахи» и построились для отражения конной атаки. Вовремя. Ливень стрел утих, конные лучники врага бросились в стороны, а в образовавшиеся промежутки галопом влетели клинья спахов. В этот раз валы не создавали такого препятствия для конницы, как накануне вечером. Варвары под прикрытием своих стрелков сумели проделать в них изрядные бреши, хоть и обошлось им это недёшево.
Наши уцелевшие стрелки, жертвуя собой, старались выпустить последние стрелы и камни в упор, чтобы хоть немного сбить порыв варварской конницы, и им это удалось. Через бреши влетели уже не стройные клинья, а плотные толпы, и скорость у них была всё же поменьше, чем в начале атаки. Из-за валов врагу пришлось атаковать только в лоб, места для манёвра не хватало, и мы этим воспользовались сполна. Каждая таксиархия заткнула свою брешь. Конницу встретил плотный строй глубиной в семь щитов. От слитного удара конной массы его качнуло, но и только. Длинные пики спахов бессильно ломались о щиты, и редко какая находила цель, а упёртым в землю сариссам промбахов ничто не мешало вонзаться в конские груди. Лошади дико ржали и валились наземь, увлекая за собой всадников. Солдаты задних рядов до отказа отводили свои копья назад, а потом выбрасывали на всю длину руки. Кавалерия застряла. Теперь те, кто успел проскочить внутрь кольца валов, не могли даже отступить, но они и не собирались этого делать.
Варвары старались с высоты седла достать солдат пиками, рубили мечами копейные древки, некоторые заставляли обезумевших лошадей прыгать прямо на стену щитов, чтобы ценой своей жизни пробить в ней брешь для товарищей. Спахи демонстрировали сегодня высокое умение и истинное воинское мужество, но в этот раз мы оказались
Убить до смерти – убить в нынешнем понимании этого слова. В те времена глагол «убить» без уточнений обозначал нанести телесные повреждения любой степени тяжести. До сих пор про ударившегося говорят «убился».
