нет! Если б они обратились в людоедов, то давно бы вселенная опустела, а они, подобно турухтанам[5], дрались до совершенного истребления; но я тебе говорил, что добро и зло нераздельны; есть честные, добрые люди; они не выставляют себя; их можно сравнить с алмазом, покрытым грубою скорлупою; этой драгоценности один только знаток может придать настоящий блеск и обозначить точную цену. Волк редко нападает на волка: они терзают только овец. Так и люди злые боятся подобных себе, по необходимости сближаются, ненавидят себя внутренне – и горе добряку, если он попадется между ими! Но окончим; теперь поздно, тебя ожидают дома.
– Караул! Караул! Грабят! Ах, спасите! – неожиданно раздался женский голос в конце улицы.
– Мафус! Что это? Верно, разбойники?
– Точно! Пять воров забрались к богачу и ограбили его дом дочиста. Все имение его заключалось в наличных деньгах и ручных закладах; хозяин без чувств лежит, связанный на полу, а женщина от сильного удара – на улице.
– Ах! Мафус! Побежим, спасем несчастных! Тебе все возможно!
– Напротив; я не в силах им помочь! Даже если б я и имел к тому возможность, то не двинусь с места.
– О! Ты по врождённой ненависти к людям не хочешь оказать благодеяния! Я прошу, заклинаю тебя! Отдели частицу щедрот, которыми ты готовишься осыпать меня; выдели их несчастному семейству?
– Ты сам не знаешь, о чем просишь! Я не в силах исполнить твоё безрассудное требование.
– Хорошо; тут недалеко будка – я побегу, вызову часовых, и на зло тебе, спасу, или не допущу грабителей совершить преступление.
– Счастливого пути, ступай; но не забудь, как оптик, снять очки; я останусь здесь, и посмотрю, чем закончится твоя героическая добродетель!
Розальма кто-то схватил за ворот и начал тащить; обиженный стал защищаться, дело пошло на драку! Это случилось весьма натурально – Розальм был одет в старый сюртук, в изношенной шипели, и Мафус все видел и слышал; он превратился в десятника.
– Эй! что за шум? Ба! ба! товарищ, за что тащишь моего приятеля?
– Приятель? Извини! Я право не знал! Только этот твой приятель – большой чудак, вздумал посылать меня на пятерых воров? Разсуди! Всякому своя шкура дорога. Да еще вздумал шуметь и полез в драку!
– О! пустое! Он вспыльчив, не знает наших правил; да к тому же мы немного выпили у погребщика Рюмкина; он празднует именины жены… Славный малый, – что есть в печи, всё на стол мечи! – только плутоват немного, – умел распорядиться винами; мне и почетным гостям наливал лучшие, а булочнику Пирожкову, портному Закройкину и другим – остатки! Однако ж поторопись – в дом Закладина точно зашли воры, и, кажется, исправно окончили свое дело; неловко будет, если кража случилась без тебя.
Розальм отер с лица пот.
– Прекрасно! Я вспомнил повесть Антона Ивановича, что всё на свете идёт к лучшему.
– О, да ты сердит не на шутку! Переведи дух и выслушай: этот случай
Эту птицу в Сибири называют морским петушком; они жестоко дерутся между собою, и победитель не долго пользуется торжеством своим.
