плеть метнулась, обвилась вокруг шеи существа. Раздался хруст, нунтар повалился на Ларго, придавил всем весом. Запахло чем-то противно сладким. Тело у твари скользкое, словно она вылезла из какой-нибудь маслянистой реки. Из-под серо-черной руки с отчетливыми красными нитями вен Ларго увидел, как нунтар прыгнул на стену, навис над луковым леденцом. Ее белые кудряшки дрожали, выглядывали из-за столика. А глупые всхлипы только привлекали ползущую тварь.
Ларго содрал ногти, цепляясь за пол, вытягивая себя из-под мертвого тела. Закричал. Мама не справилась.
В одно мгновение, словно свет погас, все голубое на полу и в воздухе исчезло. Нунтар навалился на маму, стал ее душить, приподнял и ударил ее головой об пол, еще и еще.
Ноги Ларго оставались прижаты. В ушах засвистело.
Может, у него от страха случился разрыв мозга? Но твари тоже услышали свист. Он шел откуда-то сверху, и нунтары ринулись на него, забыв о своих жертвах.
Хлопнули ставни. Упала и разбилась оставшаяся на краю стола чашечка. Осыпалась старая штукатурка.
Локтями подтягивая себя вперед, Ларго вылез из-под мертвого нунтара.
Мама лежала на полу без сознания. Ноги у Ларго дрожали, он поднялся на колени. Только бы дышала… Ларго смотрел на неподвижную грудь, пытался уловить дыхание мамы ухом. Ничего.
Лайве завыла, как собака, которой отрубили лапы.
Неведомая сила развернула Ларго и толкнула к выходу. Мама умерла. Луковый леденец – худшее, что могло с ним случиться.
Ларго бежал к платформе. Прочь от воя младшей сестры.
Позади послышался топот, столик бросился в ноги, и Ларго полетел на землю, проехал животом, грудью по разбитой мостовой. Так и остался лежать, уткнувшись лицом в камни.
Столик требовательно ткнул его ногой.
– Отвали! Отвали от меня, тупая вещь, из-за которой мы опоздали на дирижабль! Ненавижу тебя! Из-за тебя мама умерла! Умрет и моя глупая сестра! И я умру! Все мы умрем! И ты сгниешь тут!
Ларго вскочил на ноги. Где-то под руку сам собой подвернулся камень – отлетела еще одна щепка.
– Никчемный!
Кровь потекла из носа. Саднили ладони, колени, живот. Ларго опустился на четвереньки, и его стошнило.
– Я хочу на Рондокорт, хочу канареечный зонтик! Я хочу к папе.
Мальчики не плачут. Так все вокруг говорили. Но Ларго зарыдал.
– Я – блокадыш! Я ничего не могу сделать! Ни одного заклинания! Я не могу помочь маме, не могу защитить Лайве! Я никчемный блокадыш, который может только бежать!
Ларго поднялся на колени. Столик стоял, словно и не живой.
– Прости меня. – Ларго вытер нос, шмыгнул. – Ты боишься меня, как я маму? Я не такой… мне просто тяжело очень… и страшно. Я ведь совсем один.
Как бы поступил папа? Глупо сравнивать. Папа владел силой гораздо большей, чем мама. Папа бы здесь не оказался.
Как бы поступил Тсерингер? Любой Тсерингер владеет
