себя, что она наверняка там. Просто задержалась на работе, а ту записку сдуло ветром со стола, когда она захлопнула дверь.
Обнимаю, мама.
Ответила женщина с таким смешным выговором, что я не сдержала улыбки. Она переключила меня на мамин телефон, и в трубке тут же зазвучал автоответчик.
– Здравствуйте, вы позвонили Яне Мюллер, институт психологии. Оставьте ваше имя и номер телефона, и я вам обязательно перезвоню. Произносите номер четко и внятно.
Положив трубку, я произнесла, предельно четко и максимально внятно:
– Привет, это Майя, твоя дочь. Сегодня пятница, и я у тебя. На этой неделе мои выходные. Или твои выходные, это как посмотреть. Наши выходные. Помнишь? Позвони, я отпилила себе палец и нуждаюсь в материнской заботе.
Хм. Ну и что теперь? Я перевернулась на бок и принялась разглядывать корешки книг. «Практическое экзистенциальное консультирование и психотерапия» Эмми Ван Дорцен, «Толкование сновидений» Зигмунда Фрейда, «Кризис и развитие» Юхана Куллберга.
Мне неожиданно вспомнилось сегодняшнее число. Пятница, тринадцатое. Может, все же не такая уж это и глупость? Может, и правда что-то произошло? Какой-то несчастный случай?
А что если она… с ней…
В таком случае это было бы настоящей насмешкой судьбы. Моя мама настолько лишена предрассудков, что ей непременно нужно демонстративно пройти под лестницей или бросить ключи на стол.
Я открыла ногой ящик прикроватного столика – он поддался не сразу – и смахнула туда силиконовую капу. Не могла на нее больше смотреть. Честно говоря, было немного противно. Я встала и громко произнесла вслух:
– Ну что, будем развиваться в ситуации кризиса?
Сатанинский заговор
Я натянула на себя старый бледно-желтый пуховик, найденный в гардеробе, и подтащила матрас к летнему креслу-шезлонгу, которое так и стояло на веранде. Мама оставила его там на всю зиму, и оно слегка заржавело на стыках.
Летом я часто проводила здесь свои выходные. Именно здесь, в этом шезлонге. Мама в паре метров от меня, в точно таком же, погруженная в книгу. Она всегда читала. Книги по психологии. Всегда. Изогнутая шея, склоненная голова, как у фламинго. Вот откуда взялась идея. То есть полка. Полка для книг.
Говорили мы редко, но иногда она интересовалась моим мнением по поводу какого-нибудь прочитанного абзаца. Например, про близость, про развивающую психологию или различные формы терапии. Вещи, в которых я ничего не смыслю. Ничего, говорила она, ей все равно важно знать мое мнение – и внимательно выслушивала меня, сосредоточенно сдвинув брови. Она всегда пыталась понять, что именно я имею в виду, и задавала массу уточняющих вопросов. Это ее внимание внушало мне чувство собственной значимости, ощущение, что она принимает меня всерьез. Но иногда мне было непросто идеально точно сформулировать свои мысли, и я чувствовала себя припертой к стенке под этим ее пронзительным взглядом и градом вопросов: «Как это?», «Что ты имеешь в виду?».
Я
