Всегда вы радеете за нашего брата: сначала напашитесь, а потом отправляйтесь в заслуженный отпуск, – и добавляю как бы между прочим: – На катафалке.
Смотрю: зацеп всем тралом! Ещё немного – и ваера полетят. Но вида, карась, не подаёт, хотя и наливается краской: то ли томатной пастой покрылся, то ли он петушок-красный гребешок.
– Болтаешь много, Вечеслов, ох, много себе позволяешь! – и глядит на меня с улыбкой бульдога. – А у меня до тебя небольшое дело. Нужно проводить на судно московского художника. Между прочим, идёт с вами в рейс. Познакомься, кстати: Евгений Палыч Лаврентьев.
Оборачиваюсь и вижу в дверях его кабинета давешний пиджак.
– В рейс ходят не между прочим, – ворчу по инерции. – А с товарищем художником мы уже знакомы… между прочим. На свежий воздух потянуло, Евгений Палыч?
– В вашем мире я только прохожий, – отвечает с улыбкой, – ты махни мне морскою рукой!
Весело ему!
– Это хорошо, что знакомы! – лыбится и Мефодий. – А это, Евгений Палыч, наш лучший штурман Рев Фёдорович Вечеслов. Он вас доставит к первому помощнику капитана.
Ишь ты, уже и лучший!
– Вашими заботами, Мефодий Кандратич, станешь лучшим капитаном!
– Стопори ход, Рев Фёдорович! – командует клерк: вижу, пробрало окончательно. Лобик стал беленьким, а носик синеньким. – И скажи помполиту, чтобы собрал у моряков санитарные паспорта. Вам наконец нашли доктора. Вернее, докторшу, – уточнил он. – Сегодня она не появлялась на судне?
– Ползала какая-то баба—яга.
– Вот и хорошо! Значит, пусть соберёт и ей всучит.
– А если он воткнёт ей или влындит? – поинтересовался пиджак.
– Гы—ы! Скажете тоже, товарищ художник! – Мефодий расплылся в оладий.
Я кивнул – пошли! – и направился к выходу. Художник догнал меня только на улице. Видно, расшаркивался перед Мефодием.
В автобусе сейчас самая давка. Предложил ему прогуляться берегом Преголи до портового катера. Он вроде как обрадовался пешему переходу. А мне было интересно, как он относится к нашему городу – законное любопытство. Я люблю этот город, зелень его улиц, буйные джунгли в переулках и тупичках, куда забираются только мальчишки. Но в этом смысле наш маршрут был не из лучших. Промзона, что с неё возьмёшь? Пылят автомашины, пукают и фукают два завода, а слева – река. Воняет, как выгребная яма. Щепа плавает, мусор, гнилые бревна обрастают слизью, разводы нефти её тоже не красят.
«Ах, ах, – вздыхает художник, – ах, ах, как загадили водичку!» Я плечами пожал: океан изгадили – скоро вся планета дриснёй обрастёт.
– Под себя ходим, – ответил на вздохи. – Для быстроты и удобства. Валим по всем углам, а потом руками разводим, мол, экология погибает! А между прочим, – спрашиваю, – кем вы будете числиться на пароходе?
– Пассажиром.
– Непонятно…
