похоже, осточертели.
Умение лаконично суммировать суть эпох дано единицам. Применительно к Советскому Союзу и России после исчезновения СССР это, по мнению Дмитрия, наилучшим образом удалось сделать Борису Заходеру (да-да, тому хитрющему поэту-переводчику, который сумел переселить британского Винни-Пуха в российский лес!). Вчера – «Всё меньше храмов. Всё больше хамов», а сегодня – «Всё больше храмов, всё больше хамов».
Напускная набожность бывших партийных функционеров вызывала у Франка столь же сильную неприязнь, как и мгновенное превращение недавних комсомольских активистов в адептов свободного рынка. Эти люди дискредитировали «победу демократии» в условиях отсутствия её базиса, вселяли в любого мало-мальски порядочного и неглупого человека уверенность в том, что режим Ельцина, разрушителя Ипатьевского дома, – гнилой. Приход к власти Путина порождал надежду на сворачивание религиозной показухи, но вопросов всё равно оставалось больше, чем ответов.
Однажды в Великий пост на пресс-конференцию в «Постфакс» приехала высокопоставленная делегация Русской православной церкви во главе с самим… Впрочем, не буду называть имя этого человека, он уже умер. Дмитрий нервничал, не знал, что лучше всего подать на стол. По совету опытного православного, а в прошлом – завотделом партийной жизни одной из центральных газет, в соседней комнате были припрятаны тарелки с копченой грудинкой, телячьим языком, красной и белой рыбой, а в холодильнике остужалась водка. Впуская священников к себе в кабинет, Франк осторожно спросил у «самого-самого»: «Знаю, что Великий пост и мясо есть нельзя, но на всякий случай мы тут кое-что прикупили, уж не обессудьте. Ну и национальный напиток наш, конечно… Можно?» «Самый-самый» довольно прищурился: «Если в дороге или в гостях, можно». Хотя Дмитрий был у себя дома, и ему, и двум другим руководителям «Постфакса» также благосклонно позволили согрешить. Что вовсе не обрадовало.
Церковь и вера не вполне сочетались. Но этот диссонанс в случае с Франком привел к почти такому же исходу, как в истории с иудеем Абрамом из «Декамерона». Тот решил поехать из Парижа в Рим, чтобы посмотреть, как живет папа римский и определиться, переходить в христианство или нет. В Риме он увидел страшный разврат, однако, вернувшись, стал католиком, исходя из следующего соображения: раз, несмотря на весь этот блуд, вера христианская распространяется, значит, она «святее всякой другой».
Абрама крестили в соборе Парижской Богоматери и дали имя Джованни.
Дмитрий был крещён в Свято-Вознесенском соборе сразу после прилёта из Астаны, где квартет нежданно-негаданно превратился в квинтет, в Алма-Ату. Имени не менял, но приобрёл святого покровителя – Дмитрия Солунского.
Позднее, вспоминая о том, как ретивый и непокорный Франк был в течение недели взнуздан, укрощён и отведён Александрой в стойло, то бишь под венец, Деверо не переставал восхищаться умом этой казахстанской девы.
Эффектно и очень дорого одетая, она от лица администрации
