не устраивает твоя работа? – нахмурился хозяин.
– Не устраивает. Я инженер и мог бы выполнять более квалифицированную работу с гораздо большей пользой для предприятия.
– Другой работы для тебя не будет, – отрезал хозяин.
– Почему?
– Потому что здесь я решаю, кто и где будет работать, – ещё больше нахмурился хозяин.
– Не нравится – увольняйся.
Тогда Алексей сдержался. Может быть, потому, что в том году он уже дважды успел поменять работу, а может, и потому, что в то время у него не было денег на аренду квартиры. Он долго молчал после этого, я уже даже думал, что он сломался и замолчал навсегда. Но нет, такие не ломаются до самой смерти. Алексей молча делал свою работу, почти ни с кем не разговаривал даже в перерыв или после работы. Если к нему обращались даже кто-то из начальства, он либо не отвечал, либо молча слушал, если это касалось непосредственно работы; ни с кем не здоровался и не прощался.
Первым противостояния не выдержал босс.
– Слушай, что тебе не нравится? – как-то раздражённо спросил его Толик. – Зарплата? Но это твоя цена, на которую ты согласился. Я же тебя не заставлял. Условия? Ну так найди себе другую работу – я тебя не держу.
Это было не совсем так. Босс держал его, вернее, терпел, потому что Алексей работал на самой тяжёлой и вредной работе, там, где редко кто задерживается. Таких, как Алексей, проработавших на вредном производстве больше полугода, было немного.
– Дай письмо – и я уйду, – поставил условие Алексей.
– Не нравится – увольняйся сам, – ощерился Толик.
– Ты, чтобы компенсацию за увольнение не платить, готов любые унижения терпеть. Говно ты, Толик. – вдруг спокойно констатировал Алексей. Толик переменился в лице.
– Прыгай хоть до потолка. Хоть на стенку лезь. А письма ты не получишь! Других денег для тебя нет и не будет. И другой работы тоже.
– Ладно, посмотрим, как ты запоёшь! – пригрозил боссу Алексей, сжав кулаки. Босс в ответ заржал:
– Что ты мне сделаешь?! Что ты можешь вообще?!
Алексей не ответил и, еле сдерживая ярость, повернулся к боссу спиной и ушёл обратно в свой цех. С того времени начальство мстило Алексею тем, что сокращало ему часы работы, а в своей зарплатной ведомости Алексей постоянно недосчитывался иногда пятидесяти, а порой и нескольких сот шекелей. Взрыв произошёл совершенно неожиданно, месяца через четыре после его стычки с боссом.
Начинался тот день как обычно: толпа рабочих растянулась от самого входа на фабрику, чуть ли не на сто метров. Так происходило каждый день при входе на работу и при выходе с неё. Рабочих обыскивали металлоискателями, проверяли их сумки, придирчиво сверяли номера на карточках. В коридоре, начинавшемся сразу за входом, где охранники с металлоискателями обыскивали входящих, стояли столы с подносами, на которых лежали конфеты и печенье. Некоторые из входивших
