этого не прекращал свою охоту. Даже лишившись дома, они по-прежнему были должны ему, и он не оставлял их в покое. Он мог продолжать их преследовать, благодаря кабальным законам, которые сам же и инициировал, будучи юридическим советником правительства. Став старше, он утратил интерес к «курочкам» и переключился на более крупные дела.
Торговля банковской недвижимостью приносила ему баснословные прибыли. Выкупив за бесценок квартиры или дома должников, иногда за четверть стоимости, он перепродавал свою добычу через посредников в разы дороже. Он стремительно богател, и деньги, вместе с сигарами, стали его страстью. Большую часть своей жизни он решал, кому и как жить, и никогда никого не спрашивал, чего они хотят. Часто он в открытую смеялся над должниками, требовавшими уважения к своему образованию, социальному статусу, заслугам, возрасту. Для него они значили не больше, чем насекомые, и он чувствовал себя богом. Власть над людьми пьянила его, и он уже не мог без неё обходится, как алкоголик без спиртного. И вот теперь он сам стал жертвой неумолимой и смертельной болезни, чувствовал себя жалким насекомым и плакал, как ребёнок, по любому поводу.
«Как всё в жизни несправедливо», – думал он. Скольким людям он помог обогатиться!.. Всем этим безродным маклерам, подрядчикам, банковским чинушам. Ежедневно его проклинали десятки, возможно, сотни тысяч людей, но он был непоколебим, сам обогащаясь на слезах и крови и обогащая других. Теперь же никто из тех, кто разбогател благодаря ему, наверняка даже не вспоминали о нём. И, прикованный к постели, он из последних сил злился на то, что на него никто не обращает внимание. Жена, поначалу сидевшая возле него неотлучно, теперь появлялась крайне редко. Получив от него генеральную доверенность, она объясняла своё отсутствие проблемами дочки. «Где ты шляешься?!» – злобно орал он на неё, когда она появлялась в лечебном центре. В бессильной злобе он отворачивался от неё и либо впадал в забытье, либо просто лежал насупившись.
Больше всего он боялся оставаться один, когда начинались приступы боли. Именно в такие минуты жены никогда не было рядом. А она всё время лишь успокаивала его, когда появлялась, говоря: «Я с тобой». Однажды, когда он упрекал её в том, что она его бросила, жена сказала: «Я буду с тобой до самого конца. Я дойду с тобой до самых ворот». «Каких ворот?!» – со слезами в голосе, фальцетом спросил умирающий адвокат. «Ворот в другой мир», – спокойно ответила она. «А дальше?» – жалобно спросил адвокат. «А дальше ты пойдёшь один. Я не могу зайти туда с тобой», – ответила жена. Потом он уже не помнил, был ли то разговор с женой, или ему все привиделось. Как только он закрывал глаза, он видел лишь огромные ворота и ни души вокруг. А когда сознание возвращалось к нему, он видел либо полумрак комнаты, либо ярко освещённую отдельную палату, в которой лежал совершенно один.
С разрешения жены его перевезли в отдельный блок, предназначенный для умирающих. Долгое время он не мог понять, почему медперсонал почти совсем перестал с
