ответил Иван Савельевич. Затем, полубоком повернувшись к иконе Спасителя, перекрестился: – Прости меня грешного, Господи!
Во дворе усадьбы Привольских в ожидании стояло несколько всадников. Через расписное слюдяное окно Матвей наблюдал за Кузьмой, который хромая спустился с крыльца и дал какие-то указания стремянным. Связанного Лешку утащили в подклеть.
Кузьма не спеша залез на коня и грозно буркнул:
– К Потапычу! В его харчевню!
Стремянные следом за приказчиком рванули в указанном направлении.
Часть третья
Глава 1. Предрешенный поворот судьбы
Наступали сумерки. Выпавший за день снег сверкал в лучах заходящего солнца. Воздух был чист и прозрачен. Легкий ветерок скидывал с клонящихся веток деревьев хлопья снега. На небо медленно выползала загадочная луна, освещая не только белоснежные покровы и темные деревья, но и силуэты пяти всадников, мчащихся по заснеженной дороге. Комья снега так и разлетались из-под копыт лошадей. Выехав на большое поле, всадники заприметили вдали свет в окошках постоялого двора и двинулись к нему.
Дверь в харчевню привычно открылась со скрипом. Первым вошел человек в военной одежде в чине сержанта. Это был Михаил Щепотев. За ним вошли еще четверо служивых. Это были рослые, усатые гвардейцы. На каждом была короткая суконная темно-зеленого цвета походная епанча[20], черная шляпа с загнутыми с трех сторон краями, обшитая белым галуном, на шее – галстук из белого трипа. Гвардейцы окинули взглядом зал. Свободных столов не было. Кто-то из присутствующих пил, кто-то ел, кто-то просто вел пустопорожние беседы с соседями. И только в дальнем углу гвардейцы заприметили стол, за которым одиноко сидел мужик. Никто из служивых и не догадывался, что этим мужиком был местный кузнец Никита Жарый. Изрядно подвыпив медовухи, он спал уже как полчаса, уткнувшись головой в стол. Гвардейцы двинулись к нему. Сержант же подошел к высокому прилавку.
– Здорово, хозяин! – поздоровался он хриплым голосом с пожилым мужчиной, тщательно протирающим полотенцем чарки.
– И вам не хворать, господин служивый! – ответил Потапыч, окинув привычным оценивающим взглядом незнакомца. – Захаживайте… Чай, устали с дороги-то, продрогли?
– Нам бы поесть чего посытнее да лошадей напоить, – произнес Щепотев, выпирая большую острую нижнюю челюсть. – А ежели свободный угол найдется – до утра останемся.
– Гостям мы завсегда рады. Угол для вас имеется, да и поесть чего-нибудь сыщем, – приветливо ответил Потапыч. – Позвольте полюбопытствовать, издалека ли путь держите и далече ли?
– Из Москвы мы… в Казань едем. Малость вот заплутали в местах ваших. Уж шибко много снега намело. Дорогу верную подскажешь?
– Чего ж не подсказать-то… Небось, не ради удовольствия по дорогам нашенским рысачите.
Подойдя к столу, за которым спал кузнец, один из гвардейцев сперва толкнул его в плечо… Затем приподнял его белые кудри, нависшие над лицом. Глаза были закрыты.
– Похоже,
Епанча – широкий безрукавный длинный плащ с капюшоном, форменная одежда русских солдат и офицеров XVIII века.
