style="font-size:15px;"> Джей мой выдохнул и отвечал.
– Стоило, прежде всего, подумать, чем на сей порог ступать. Надежду-то здесь и принято оставлять. Ну, да поздно уже, пошли. Только сам хорони. Я тебе не проводник.
Вооружив фонарем и лопатой НеВещего, ждет уже целый час.
Возвращается тот вспотевший, изнемогший весь, по пояс в земле.
– Ты хомяка хоронил, аль жирафа?
– Да я поглубже его закопал, чтоб коты не нашли. Они у вас лютые, – на меня оглянулся.
В следующей жизни за такие слова станет лютиком. Я улыбнулся. Мелькнула мысль в уме его грустная – отголосок поступка. В задумчивости потомок Невещий исчез в ночи.
Дни шли, тянулись недели. Пострел новый юный совсем поспел, осмелел. Озорство обратило подростка – в буйного. Ну, думаю, жди беды.
Повадился он все охотиться да ловить в огороде мелких птиц на границе зоны. А сам заглядывается в небеса на тех, что крупнее. Да сцапать не смеет. Преподаст ему жизнь урок. Так и есть.
Утром, смотрю, бежит оголтелый к стае. Прыгает на компост – они там питались. Хватает чайку за хвост. Та – в небеса. Клювом балласт за ногу вздернула да вознеслась. Красавец на землю – в обмороке. А клюв-то речной был острый. Вспорол ногу до кости коту. Инфекция. Температура, уколы и привет, агония.
Жалко юродивого, страдает. Хотя, говорят, молодость все прощает. Пользуясь правом Бога, иду в подземелье – проводить в путь последний. Бегают мыши. Под поступью-то боятся, снуют. Но не до охоты тут!
Стоят, смотрю, на границе они с хомяком. Тот не ползком, а колесо, что при жизни любил, да крутит. Так неспешно вдвоем и идут. Оголтелый на лапах, грызун – центрифугой. Крадусь в тени следом. Так и проследую до того света.
Хомяк говорит:
– Что ж ты, дурак, на чайку с лапами голыми. У тебя под боком Солнцеликий охотник. Спросил бы совета.
Фыркнул юнец:
– Да больно он важный, с приветом.
Хомяк тормознул, да как запищит!
– Враг твой – ГОРДЫНЯ, мой мальчик. Вот и пропал ты ни за что.
Лицо в серой маске склонил оголтелый набок. Грустен взгляд его от того, что так мало по́жил.
– Да не тужи, – сжалился проводник щекастый. – Путь в лабиринте подземном опасный, но шанс выйти – есть всегда.
Отправились вместе со мной на хвосте они – в царство Дуата11.
Колесо заклятое крутит хомяк. Из-под спиц выпускает искры. Так под вспышками двое выискивают тропы из тупиков.
Вдруг откуда ни возьмись – крот!
Червяка заглотил, принюхался да шипит:
– Кто такой тут смелый ступает по моему тоннелю?
Оголтелый пригнулся, не знает, что делать.
Хомяк берется за дело:
– Здравствуй, Дух слепой,
Загробный мир, управляемый Богом Анубисом
