проводить вас, Ёсий Аполинарьевич, ваша светлейшая матушка и сестра уже спустились, – растягивая слова на излюбленный манер, пропела Марья Станиславовна, выплывая вслед за мужем. – Помните, вы мне обещали рассказать, о посещении Белоградского театра!
– Конечно, Марья Станиславовна. У меня великолепная память, – аристократ поцеловал пухлую ручку хозяйки, скосив злой взгляд на Тису. – Поведаю во всех подробностях. Но сначала смею просить представить мне эту милую незнакомку.
Перехватив инициативу у жены, Лев Леонидыч взял обязанность представить девушку на себя:
– Это Войнова Тиса Лазаровна, наша постоялица. Приехала из глубинки Увежской губернии. Жена опекает девицу по щедроте души, – без особых церемоний произнес он, коротко и емко. Чтобы стало понятно некоторым высокородным графам, что эта особа не стоит его внимания. Тиса второй раз за последние десять минут почувствовала, как занялись ее уши. – Это женское, – развел ладони Отрубин с видом, мол что с ними поделаешь. – Насколько мне известно, ваша матушка также весьма сердобольна?
– Да, матушка неустанно опекает бедных сироток из «Сердечного крова», – произнес граф, глядя на Тису с затаенным злорадством.
– Ах, как это благородно с ее стороны, – картинно вздохнула Марья Станиславовна, положив ладонь на необъятную белую грудь в вырезе платья. – Эти несчастные деточки из городского приюта всегда так неприглядно одеты, аж сердце разрывается, когда вижу их. Ваша матушка само милосердие, Ёсий Аполинарьевич! Всегда думает о других более, чем о себе. Кстати, милочка, – обратилась к Тисе хозяйка. – Меня Лидия Аскольдовна, графиня Озерская и матушка нашего милейшего графа, одарила изумительным собранием сочинений. С завтрашнего же дня прошу вас читать его, сделайте милость.
Тисе ничего не оставалось, как согласиться.
– Но, не будем заставлять графиню ожидать нас, дорогая. Не желаете присоединиться к нашему скромному чаепитию, Тиса Лазаровна? – когда иссякла беседа, нехотя обратился Лев Леонидыч к постоялице, сделав тем самым ей великую честь.
– Будьте так добры, – поддержал хозяина дома Озерский, притворно улыбаясь.
И предоставить возможность способ скомпрометировать себя иным способом? Нет уж. Что у графа недоброе на уме, Тиса не сомневалась.
– Спасибо, увы, прошу меня простить, – склонила голову Войнова. – Я неважно себя чувствую и, если позволите, хотела бы отбыть к себе в комнату.
– О, сейчас я вижу этот нездоровый румянец на ваших щеках, милая, – запоздало рассмотрела ее хозяйка. – Надеюсь ничего серьезного? Я не хотела бы, чтобы Санюша подхватил какую-нибудь хворь. Не представляете граф, как нам бывает тяжело, когда малыш болеет.
– Нет, что вы, просто усталость, – заверила Марью Станиславовну Тиса. – Боюсь, от дальней дороги не совсем оправилась.
Отпущенная восвояси, Тиса не могла не нарадоваться тишине и обособленности своей комнаты. Прошло всего несколько дней, а она уже устала от превысокого
