в такие секунды резко контрастировала с её же эталонным силуэтом в минуты иные, когда ей хотелось рисоваться, зарабатывать очки и притягивать сальные взгляды.
– Не ссы, Дуся, – скопировал я интонацию Кузьмы, – мы мусор где попало не бросаем.
– Ага, бросаем, где ни попадя, – парировала Инга и укоризненно покачала головой.
Бельмом на глазу оставалась плюшкина куча Костиного товара, который разросся, как сорняк, и заполонил практически всю Костину комнату. Именно в этой комнате временно проживала Инга, так как Костя с Дусей ночевали за стенкой в соседской комнате, ключ от которой забыл Кузьма. Старый диван был чересчур скриплым, мы вдоволь наслушались его рулад, пока Кузьма единолично не слезал с Дуси. Поэтому мои друзья спали на полу, куда Костя настелил буквально всё, что обнаружил в квартире: матрас с пролежнями, соседкино верблюжье одеяло, подстёжку от деревенского тулупа, дырявый надувной матрас и два ватных туристических спальника.
Инга же спала на старомодной Костиной кровати, оборудованной пружинной сеткой и стальными дугами спинок. Тяжеленная старинная перина поглотила ржавые пружины, которые задыхались под ней и были лишены возможности скрипеть, так как массив текстиля буквально затыкал им рот. Мне нравилось отдаваться объятиям этой кровати, когда мы перемещались из кухни в комнату и забирались на ложе с ногами. Больше сидеть было негде: все горизонтальные поверхности были захламлены товаром. Не только стулья и подоконники, но прежде всего паркет.
Пол, как ему и положено, был ограничен незыблемыми стенами. Взять больше пола было неоткуда. Товар расползался практически ежедневно, мешая нам, пришлым, просачиваться от двери к ложу. К Косте то и дело являлись клиенты: рыночные торговцы и хозяева ларьков. За дефицитным ширпотребом, который отсутствовал в магазинах, стекались друзья друзей и знакомые знакомых. Каждый норовил перерыть всю кучу целиком, которая неизбежно осыпа́лась и поглощала дефицитные квадратные метры.
Зима пришла ночью. Накануне привычно просидели весь серый день под жухлым светом вольфрамовой нити, а поутру комнаты залила синеватая пелена рассеянного арктического освещения. Двор перестал быть тёмной дырой за окном кухни. Новорожденный снег покрыл толстым слоем разбитый асфальт, облезлые крыши, куцые деревья, ржавые автомобили, помятые мусорные баки. Квартира прояснилась. Но, конечно, не засияла.
Жизнь густо и оттого медленно текла своим чередом. Даты походили друг на друга, как яйца на птицефабрике.
Я следил за новостями, и они вгоняли в депрессию. В последний день существования моей страны в 17:00 Горбачёв позвонил Бушу, в 18:30 подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного главнокомандующего. В 19:00 Горбачёв выступил по телевизору с заявлением о своей отставке. В 19:38 в Кремле был спущен государственный флаг СССР.
Настоящие боевые офицеры по всей стране в эти минуты роняли скупые мужские слёзы на свои звёзды героев Советского Союза. А остальные – в рюмки с водкой.
Первая биографическая справка. Как М. С. Горбачёв нарушал
