мать умерла, потому что они были бедны.
– Через четыре года бизнес шел так хорошо, что я стал подумывать насчет франшизы. Ко мне подкатывали кое-какие люди из Екатеринбурга… Деловые, вполне серьезные. Я навел справки. Перспективы открывались такие, что дух захватывало. Но тут объявились новые люди. Уже не из Еката.
Он замолчал.
– Милый, я не понимаю…
Антон глубоко затянулся и швырнул окурок за окно.
– Ну, если вкратце, мне предложили делиться. Честный раздел… – Его губы искривила болезненная ухмылка. – Мне – ничего, им – все. В порядке большой милости они соглашались поставить меня менеджером в одной из кальянных. У меня внаглую хотели отжать бизнес, Полинка. Ничего не стеснялись. Кондратьевского папашу к этому времени поперли со службы, так что заступиться за нас было некому.
– Ты согласился?
– За кого ты меня принимаешь? Я отказался. Ну и… в общем, чтобы долго не рассусоливать, скажу сразу: Кондрат меня сдал. Ему оставили одну прачечную, и в обмен он написал явку с повинной – типа, мы мутили с налогами. У нас в стране посадить можно любого. Весь мелкий бизнес ходит под уголовным кодексом. Все деньги просадил на адвокатов, а надо было просаживать на взятку судье. Хотя… – Он обреченно махнул рукой. – Я по глазам ее видел, что она все понимает. Но на три года закатать меня ей это не помешало.
– Тебя отправили в тюрьму?
– В колонию. Да. Знаешь, в каком-то смысле мне там стало проще, чем на воле. Я здорово замучился за те полгода, что бодался с беспредельщиками. На самом деле не бодался, а брыкался в петле, но это я понял задним умом… А в колонии ничего не надо решать, ни о чем не надо думать. За тебя уже все решили и подумали. Срок мне дали небольшой, потому что доказательства были ну совсем ерундовые. Я книжки всякие читал. На исповедь ходил к священнику… Хотя это уж больше так, за компанию. У меня там завелся приятель. Простой такой парень, добродушный… Без второго дна. Он по дурости связался с натуральными уголовниками. Они впятером грабанули инкассаторскую машину. Громкое было дело – может, слышала? В две тысячи пятнадцатом. Прямо посреди Новосиба.
Я покачала головой.
– Бандиты с инкассаторами перестреляли друг друга. В заварушке кто-то ухитрился стырить деньги. Все считали, что это Олег. Он единственный удрал, но его все равно потом взяли, однако установить, где он шарахался трое суток, не смогли. Значит, он-то бабло и прикопал.
– А это правда был он?
– Слушай, я его не спрашивал. О таком вообще-то не говорят. Олег и без того был дерганый, всего боялся. Каждую ночь ждал, что придут его пытать о деньгах. А я так мало этим интересовался, что он ко мне прилип, как репей. Почувствовал, что я для него не опасен. Мне ведь после маминой смерти не бабло нужно было, а движуха. Да и проблем от этих инкассаторских мешков не оберешься… Не моя история! Парень он был неплохой, мы с ним за два года… ну, не скорешились, но держались вместе. Я вышел раньше
