style="font-size:15px;"> – Спасибо, Люда, спасибо, – он поднялся и поглядел на часы. – Пора, однако.
В больнице Воскобейников еще раз просмотрел анализы крови Инги, результаты мониторинга и кардиотограмму. Сейчас его интересовало только, одно – сколько еще осталось ждать. Ждать до того момента, когда все надежды Инги рухнут, и она вновь погрузится в бездну безграничного отчаяния. Он, никогда прежде в руки не бравший специальную литературу, за последние два месяца прочитал больше, чем когда-либо в жизни, и теперь внимательно сравнивал две кривые.
«Состояние плода близко к критическому, неужели этот идиот Колпин не видит? Его волнует только то, что базальный ритм сердечных сокращений упал до восьмидесяти в минуту, но главное ведь не это! Миокардиальный рефлекс меньше пяти ударов в минут – это значит, что почти отсутствует реакция сердечной деятельности в ответ на движение плода. К тому же имеем самый неблагоприятный тип осцилляции – синусоидальный ритм. Плод страдает, а этот дурак ничего не делает! Хотя… что он может сделать? Ничего! Он ведь даже не знает истинной причины – в нашей лаборатории не определяется несовместимость по системе Дуффи. Он прописывает все, что положено и как положено для улучшения функции плаценты и сердечной деятельности плода».
Инга стояла сзади и дышала мужу в затылок.
– Что, Андрюша, – беспокойно спрашивала она, – как? Как там наш маленький?
– Не так уж и плохо, я бы сказал, – бодро кивнул Воскобейников, – давай-ка, поспи, а я посижу с тобой рядышком.
– Анализы лучше, чем были? Ну, тогда – в прошлый раз? – спрашивала Инга, забираясь в постель и прижимаясь щекой к ладони мужа. – Лучше, да? Нет, ты скажи? Ты знаешь, Игорь Иванович велел мне самой измерять по часам, как он движется – сколько раз за десять минут. Раньше он где-то раза два толкался, а сейчас я его очень давно не чувствовую. Хочу измерить – не могу. Почему он не шевелится, Андрей?
– Спи, маленькая, спи, все будет хорошо. Он, наверное, тоже спит.
Немного поворочавшись, Инга уснула, а Андрей Пантелеймонович все сидел рядом и старался не шевелиться, боясь разбудить жену. Ладонь его под ее щекой затекла, но он почти два часа просидел неподвижно, и только когда дыхание ее стало совсем ровным, осторожно высвободил руку и взглянул на часы. Было около половины двенадцатого. Воскобейников поднялся и, неслышно выйдя в коридор, направился в малую процедурную.
Людмила готовила физиологический раствор. Воскобейников знал, что, когда она так сосредоточенно занимается делом, то ничего вокруг себя не видит и не слышит. Он подошел и встал рядом.
– Привет. Работаешь?
– Андрей? Я и не слышала, как ты вошел. Уже готовлю девочку, все в порядке. Сейчас приведу ее сюда, положу под капельницу и начну вводить окситоцин и бриканил. Можно было бы без бриканила, но хочу подготовить шейку, чтобы не травмировать – девочка молодая, ей еще рожать. Потом промедол введу для обезболивания и тогда
