дело было поручено обложившемуся горой ведомостей конторщику, восседающему в своей каморке, куда по очереди заходили работники с расчетными листами в руках. Цибульский, со становым Ильинского прииска Гордеем Ивановичем, внимательно наблюдали за процессом, готовые вмешаться, если вдруг у кого-нибудь возникнут вопросы по поводу оплаты. За порядком следили два конных казака с урядником, разместившиеся у входа в резиденцию. Первыми за расчетом явились рабочие с Ильинского прииска, расположенного ближе остальных, всего в шести верстах от Чебаков. Они-то и сидели сейчас на поляне, негромко переговариваясь и вовсю дымя трубками. Работники с других промыслов находились еще в дороге и должны были подойти в течение двух следующих дней.
На каждого рабочего велась отдельная ведомость, называемая расчетной книжкой, которую заполнял конторщик. Туда заносились все расчеты по урокам, старательские работы, записывались штрафы и суммы, потраченные на покупку товаров в приисковой лавке. В конце месяца служащий подбивал результаты и переписывал их из книжек, хранящихся в конторе, в расчетные листы, выдаваемые рабочим на руки. Поэтому те всегда знали, сколько денег задолжала им администрация. А порой выходило и наоборот – работники сами оказывались в должниках. Такое случалось с людьми часто болеющими, не выполняющими урок, или взявшими в приисковой лавке слишком много товара в счет зарплаты.
Непьющий и прилежный рабочий за вычетом всех расходов мог заработать за сезон от ста до ста пятидесяти рублей – весьма приличную сумму для простого крестьянина. Тем более, что во время работы на промысле жилье и питание предоставлялось администрацией бесплатно.
Однако, заработать деньги было лишь половиной дела. Продажа спиртного на приисках всегда строго запрещалась, а хоть и сытная, но весьма однообразная еда, за полгода надоедала рабочим до чертиков. А в окрестных деревнях новоявленных промысловых богачей с полными карманами денег, уже ждали ярмарки с многочисленными лавками, сладостями и разносолами, питейными заведениями, и собравшимися со всей округи гулящими девками. И далеко не каждый мог удержаться от соблазна, ведь после полугода тяжелой изнурительной работы душа любого человека требовала праздника!
И на ярмарке тот, кто хотел, с лихвой получал свой праздник. На сотню рублей, заработанных тяжким трудом, вчерашний аскет гулял несколько дней, хотя мог припеваючи жить на эти деньги полгода, до начала следующего сезона промывки. Он пил изысканный коньяк (вернее ту бурду, которую под видом заграничного напитка подсовывали простачкам лавочники), и щедро угощал облепивших его со всех сторон случайных друзей и продажных девок. А дойдя до кондиции, покупал себе вычурную и совершенно ему не нужную одежду, вроде шелковой рубахи или шляпы с павлиньим пером, швырял ассигнации в грязь и творил еще множество подобных глупостей, к вящей радости местных. Ну а спустя несколько дней, пропив и прогуляв все деньги, недавний богач, вдруг снова превратившийся в бедняка, сдавал свою шляпу обратно в лавку, по цене в десять раз меньше той, за которую купил, и с повинной головой
