style="font-size:15px;"> шииты во время ‘ашуры о [мучениках] Карбалы,
780 перечисляя притеснения и испытания,
которые из-за Йазида и Шимра испытала та Семья.
Их крики разносятся среди горестных воплей и притоптывания,
заполняя вдруг всю пустыню и равнину.
Один чужестранец-поэт, с дороги прибыв
ко Дню ‘ашуры, те стоны услышал.
Город покинув, [пойти] в их сторону он решил,
собравшись отыскать [причину] пронзительных выкриков.
Отправившись, он расспрашивал в поиске:
«Что же это за скорбь? По ком такой траур случился?
785 Должно быть, большой предводитель умер?
Такие сборища не бывают по делу мелкому.
Про имя и почётные титулы его объяснения мне дайте,
ведь чужестранец я, а вы – жители этой деревни.
Что за имя, профессия и качества его,
чтобы я прочитал элегию о благосклонностях его.
Элегию я сочиню, ведь я – поэт,
чтобы отсюда снедь и какие-то объедки унести».
Кто-то сказал ему: «Эй, псих,
ты не шиит, ты – враг Семьи!
790 Разве про День ‘ашуры ты не знаешь, что он является
трауром по душе, что целого поколения лучше?
Как для верующего такая печаль может быть ничтожна?
Цена любви к ушам – любовь к серьгам.
Для верующего траур по тому чистому духу
известен более должен быть, нежели сто потопов Нуха [= Ноя]».
Тонкое замечание того поэта в насмешку над шиитами Халаба
Он сказал: «Да, но где эпоха Йазида?
Когда приключилась такая печаль? Как же поздно сюда она дошла!
Глаза слепых ту утрату видели,
уши глухих ту историю слышали.
795 Спали что ли до сих пор вы,
раз [лишь] сейчас одежду разорвали в знак траура?
Тогда носите траур по себе, о спящие,
потому что плохая смерть такой тяжёлый сон.
Господствующий дух из тюрьмы сбежал,
одежду рвать нам к чему и кусать руки зачем?
Раз царями [истинной] религии они являлись,
то настало время для радости, когда они разорвали оковы.
К шатру владычества/счастья они помчались,
кандалы и цепи сбросив.
800 День владычества [это], радостный и царственный,
если ты хоть чуточку про них знаешь.
А если не знаешь, ступай, по себе заплачь,
потому что ты отрицаешь Переход [в тот мир] и Сбор [Воскрешения].
По разрушенному сердцу и религии своей причитай,
раз не видит оно [= сердце] ничего кроме замшелого праха.
А если видит оно, то почему не отважно,
не поддерживает [других], не самоотверженно и вовсе не довольно?
Где
