и обесцветилась от дождевой воды и древесного сока. Пчелы жужжали среди ее липких и ярких листьев, уходящих в небо все выше и выше, и веревочная лестница терялась в кроне. Без лестницы никто бы на нее не взобрался, даже в железных крючьях.
– Верно надумали, мастер Кэй, – сказал Маленький Джон. – А вон и мастер Робин, между ее корнями.
Мальчики, внимание которых приковал дозорный, забравшийся в воронье гнездо на вершине этого качающегося и шепчущего украшения земли, сразу опустили глаза вниз и впились ими в прославленного разбойника.
Вопреки их ожиданиям, вид у него был вовсе не романтический, – во всяком случае, на первый взгляд, – хоть ростом он лишь немного уступал Маленькому Джону. Эти двое были, безусловно, единственными на свете людьми, которым когда-либо удавалось послать стрелу из большого английского лука на целую милю. Жилистый человек с телом, лишенным жира, не полуголый, как Джон, но в простом выцветшем зеленом платье и с серебряным охотничьим рогом на боку. Чисто выбритый, загорелый, мускулистый и узловатый, как древесные корни, но причиной его зрелости и узловатости были вольный воздух и поэзия, а не возраст, ибо лет ему было едва за тридцать. (Он доживет до восьмидесяти семи и будет считать причиной своего долголетия смолистый воздух сосновых лесов.) В эту минуту он лежал на спине и глядел вверх, хотя и не в небо.
Голова Робина Вуда счастливо покоилась на коленях у Мэриан. Она сидела между корнями липы в цельнокроеном зеленом камзоле с полным стрел колчаном на опояске, голорукая и голоногая. Блестящие каштановые волосы, обыкновенно заплетаемые для удобства в косы на время стряпни и охоты, привольно лились с ее головы, и волны их обрамляли его лицо. Они негромко пели на два голоса, и Мэриан щекотала Робину кончик носа прядью мягких волос.
Под свежею листвою, –
пела девица Мэриан,
Кто рад лежать со мною,
Кто с птичьим хором в лад
Слить звонко песни рад,
К нам просим, к нам просим, к нам просим, –
негромко подпел Робин.
В лесной тени враги одни –
Зима, ненастье, осень.
Они счастливо рассмеялись и начали заново, поочередно выпевая строки:
В ком честолюбья нет,
Кто любит солнца свет,
Сам ищет, что поесть,
Доволен всем, что есть, –
затем оба вместе:
К нам просим, к нам просим, к нам просим.
В лесной тени
Враги одни –
Зима, ненастье, осень[3].
Пенье закончилось смехом. Робин, который накручивал на загорелые пальцы тонкие шелковистые пряди, падавшие ему на лицо, резко дернул за них и вскочил на ноги.
– Привет, Джон, – сказал он, сразу заметив пришедших.
– Привет, Хозяин, – сказал Маленький Джон.
– Так, значит, привел молодых сквайров?
– Они меня привели.
– Так или этак, добро пожаловать, – сказал Робин. – Я не слышал
Перевод Т. Щепкиной-Куперник.
