и глазах других людей, и сейчас для нее все выглядело иначе. И она выглядела иначе – Мойра даже сначала не могла понять, что за ужасное, грязное чучело там отражается, и только когда чучело задвигалось, то поняла, что это она сама. В ужасном рваном рубище, лохматая, чумазая, вся покрытая коркой подсохшей грязи, исхудавшая и осунувшаяся – она сама.Но потом это гадкое изображение словно подернулось пеплом, и Мойра увидела в зеркале совсем другую картину – и другой фон, другую комнату, наполненную книгами с пола до потолка, и другого человека.
Кто-то чужой смотрел на нее с обратной стороны зеркала, внимательно изучая, и потом доброжелательно улыбнулся.
– Что-то интересное появилось в ваших скорбных землях, я смотрю. Кто ты будешь, грязное дитя?
– Моора, – автоматически ответила Мойра, следуя совету Дионы. Кто был этот человек? У него было серьезное, немного грозное лицо, которое сейчас, тем не менее, светилось вполне доброй улыбкой. Книги вокруг него выдавали невероятную высоту его положения – никто, кроме самых важных людей, не мог себе позволить такой роскоши.
“Не подходи к зеркалам, не говори с зеркалами. Не слушай их и не отвечай, если они говорят с тобой.”
Она одним махом умудрилась нарушить все запреты, которые поставил перед ней Герцог.
– Тебе предложено войти в семью Мертвого Герцога? – мужчина в зеркале поднял бровь, с интересом разглядывая донельзя грязную девушку, в прорехах жалкой одежды которой виднелись ожоги и синяки.
– Нет, милорд, – сообразила Мойра добавить хоть какое-никакое титулование. – Мне предложено тут жить. Потому что меня так осудили. Жить тут.
– Случается, случается, – подтвердил мужчина, и тут дверь позади Мойры открылась, пропуская Олуха с ведрами в руках. Под молчаливым взглядом из зеркала скелет прошел до ширмы, вылил в бадью воду и невозмутимо ушел обратно. – С каких это пор в гостевом доме Забытых скелеты воду носят?
– Он со мной, – нерешительно сказала Мойра, словно преодолевая сопротивление, и тут же пожалела о том, что открыла рот.
Нет, незнакомец в зеркале ничего страшного не сказал, только бровь поднял заинтересованно и немного скептически, но Мойре все равно почудилось, что она совершила какую-то огромную оплошность – больше, чем просто поговорить с кем-то в зеркале. Больше, чем, может, даже выкопать Альдо. И даже больше, чем выкопать Альдо во второй раз.
Эта мысль ее напугала, и она замолчала, глядя в пол.
– Очень любопытно. Всегда приятно, когда у милой девушки есть надежный и преданный защитник. А никого нет вернее мертвых – они куда надежнее живых, да и договориться с ними куда проще.
На это Мойра вздрогнула, подняла глаза снова – потому что чужой человек в зеркале говорил ровно то, что она думала сама.
– Ты ведь согласна, верно? Ты меня понимаешь, – добавил он негромко, продолжая ее изучать. –
